Одно из самых древних стихотворений, возникшее на устах человека в этом мире, сочиненное на шумерском языке, сравнивает человеческое соитие с исступлением, охватывающим терпящих бедствие, когда лодка идет ко дну во время шторма.
Руки хватаются за обломки судна.
Они цепляются, чтобы их не поглотило слияние, ностальгия по которому осталась у них с рождения. И эта ностальгия давит на них, точно море.
Самый, на мой взгляд, чудесный момент итальянского Возрождения — это когда Поджо обнаруживает экземпляр поэмы Лукреция.
При жизни Лукреций был безвестным.
И после смерти остался безвестным.
Эта утрата не нанесла ущерба просвещенному миру. О Лукреции упоминала единственная строчка Цицерона. И все. Республика презирала его, империя не знала. Средние века не имели даже возможности сожалеть о том, что не сохранилось ничего от этого автора, потому что едва подозревали о его существовании.
В описании Лукрецием человеческого соития есть нечто шумерское. Оно поразительно по своей жестокости. Объятие описано как отчаяние. Джордано Бруно вдохновился им и изобразил его еще отвратительнее, а его гомосексуализм еще добавил изображению пуританский блеск. Шопенгауэр использовал это описание в своем труде «Мир как воля и представление».
Леонардо да Винчи нарисовал и описал человеческое объятие как законченное уродство. Он ополчился на неэстетический, с его точки зрения, вид половых органов. Аргумент Леонардо да Винчи следующий: применяемые члены и их малоубедительное соединение столь отвратительны, что лучше бы человек вообще никогда не размножался. Согласно Леонардо да Винчи, то, что могло бы помочь человечеству преодолеть ужас обоюдного обнажения, — красота лиц, украшения, непроизвольная и нетерпеливая эрекция пениса, желание, бесконечно заставляющее сокращаться вульву молодых женщин.
Только обнаженная продырявленная кожа с отверстиями — живая. Это продырявленная стена, в которую погружаются отрицательные руки. Они смотрят, но они не знают себя. Это растворенное одиночество, потерянное родовое имя — вот так, когда завывает ветер, причины этого завывания не в самом ветре.
Это настоящее родовое имя.
Следует видеть то, чего не следует видеть, потому что наш удел — искать то, что нас создало и чего увидеть нельзя.
Надо молчать, потому что нашим источником была тишина.
К чему скрывать от себя истину? Мелюзина[143] — рыба. Ее тело всегда будет выскальзывать из рук господина Лузиньяна, как выскальзывал его собственный член, когда он был молод и когда он был один, и вцеплялся в него, и покрывал его слюной, чтобы он разбух и чтобы вырывать его из своего живота, воя от наслаждения.
Глава сорок седьмая
Эльзас, тишина, монастырь в Мурбахе, 1415 год.
Выпал снег.
Дыхание людей, дыхание животных стынет у них на губах.
В книжном шкафу бывшего монастырского скриптория Поджо обнаруживает список «De natura rerum»[144] Лукреция. Он кладет рукопись в охотничью сумку, спускается во двор, садится на осла, поднимается на плоскодонное судно, возвращается в Рим, читает. Открытием неизвестной книги он делится с Николо де Никколи. Тот немедленно переписывает ее. Все, кто прочел поэму, пришли в ужас. Первым из просвещенных людей, еще до Монтеня выразившим безграничное восхищение этим трудом, был Скалигер[145].
Глава сорок восьмая
О шестом чувстве у Скалигера
Эти размышления Скалигера изданы посмертно (Julii Caesaris Scaligeri. Exotericarum exercitationum, libri XV, De subtilitate, Francofurti apud Andream Wechelmann. 1576. C. 857).
Великий представитель эпохи Возрождения скончался в 1558 году.
Намереваясь описать titillatio[146] неотъемлемое от утоления мужского желания, Скалигер предлагает понятие «шестое чувство».
В латинском языке слово «пенис» означает бычий хвост, затем лошадиный, затем кисть живописца.
Это чувственная кисть.
Французское слово pinceau происходит от латинского peniculus — маленький пенис.
Аргумент Скалигера следующий: у мужчин чувственное возбуждение на напряженной и уплотнившейся оконечности брюшного хвоста является специфическим предвосхищением наслаждения — открытого, ожидаемого, неприкосновенного. Подобно тому, как голова улитки при прикосновении тут же втягивается в ее раковину. Подобно голове черепахи вне панциря. Наслаждение выделением из протоков. Наслаждение окна, предшествующее моменту, на которое оно выходит. Возбуждение будущего в захватывающем и орошающем все тело акте, желающем стать внезапным выходом спермы — бурной, белой, горячей.
143
144
«
145