– Помнится, я говорил тебе, что такими движениями парня с себя никогда не сбросишь, – он прижал мои руки за моей головой, а потом опустил лицо к моему, его глаза потемнели. – Это может заставить их задержаться на тебе подольше.
Я медленно улавливала подтекст, а потом фыркнула со смешком.
– Чувак, ни один парень на меня так не залезет.
Он утомленно выдохнул.
– Порой ты ничего не понимаешь о парнях.
– Может, – согласилась я. – Но я не дам тебе выстрелить в меня чарами сна дважды за сутки.
– Я не собирался так делать, – возразил он. – Я хотел наложить чары доверия.
– Зачем? – выпалила я. – Я не вру.
– Знаю, – он посмотрел мне в глаза. – Я хотел, чтобы ты наложила чары на меня, чтобы понимала, что можешь мне верить.
Я покачала головой.
– Если хочешь, чтобы я тебе доверяла, то перестань доставать палочку.
– Ладно, – тут же ответил он. – Но нам все равно нужно найти способ, чтобы ты поверила мне, чтобы я тебя не перепугал.
– Чем?
Он не переставал смотреть на меня.
– Рассказом.
Я хотела сказать ему, что поверю, но после случившегося…
– Ты можешь дать мне новую палочку? Или дать мне самой за ней сходить?
Он покачал головой.
– Пока что тебе нельзя покидать эту комнату.
Я нахмурилась.
– Что? Почему?
– Потому что, – только и сказал он.
Раздражение пульсировало во мне. Теперь я узница?
– Тогда сам мне принеси, – процедила я.
– Я не оставлю тебя здесь одну. Это не только опасно, но и ты попытаешься сбежать.
– Кто сказал?
– Тот, кто тебя знает почти половину твоей жизни.
Напоминание о прошлом наполнило меня гневом, болью и обидой. Он это, видимо, ощутил, потому что выражение его лица смягчилось.
– Я… – он облизнул губы, так он делал, когда думал о проблемах. – Мне нужно, чтобы ты доверяла мне, – пробормотал он под нос. А потом его тревога пропала, улыбка появилась на его лице. – Знаешь, что? Думаю, если идея лучше. И тут магия не нужна.
– Да? – с сомнением спросила я. – И какая?
Его улыбка стала шире, а потом его губы опустились на мои.
Глава девятая:
Ради всех танцующих радужных единорогов, Хантер меня целовал.
Его губы на моих.
Хантер, которого я всегда любила.
Хантер. Хантер. Хантер.
Желание пылало во мне с силой, и оно только усиливалось, когда он раздвинул языком мои губы.
– Ох, – простонала я, бедра поднялись к нему.
Стон сорвался с губ Хантера, он запустил пальцы в мои волосы и притянул меня ближе, углубляя поцелуй.
Мое сердце чуть не остановилось. Умерло. Взорвалось. Но в голове сомнения пробивались когтями сквозь похоть.
Он соврал мне. Это не тот Хантер, которого я знаю.
Потребовались все силы, чтобы я оторвала губы от его.
Задыхаясь, я уставилась на него, растерянная. Его глаза были закрыты, ноздри раздувались, он неровно дышал. А потом он приоткрыл губы, часть меня подумала, что он скажет что–то приятное, например, как шикарен поцелуй. Я задержала дыхание в предвкушении.
– Михи креде… – пробормотал он начало заклинания доверия.
Хмурясь, я уткнулась ладонью в его грудь и оттолкнула с меня. Он легко откатился, продолжая чары.
– Я сказала никакой магии, – я попыталась зажать рукой его рот, чтобы остановить, но он обхватил мое запястье и помешал мне, а потом быстро закончил заклинание.
– Я не использовал свою магию, – сказал он, удерживая мое запястье. – Я использовал нашу магию, так что это не считается.
– Нашу? – я вскинула брови. – С каких пор у нас общая магия?
– Мы ведь ее разделили. Это не навеки, но мы можем использовать магию друг друга через касания.
– И для этого требовался поцелуй? – смятение охватило мня, и дело было не только в чарах сна и поцелуе Хантера.
Он пожал плечами.
– Так лучше всего соединить нашу магию. Или, точнее, так мы оба были не против.
– Как это понимать? Есть другие способы? – о, ведьмы, как я хотела знать больше, чтобы не задавать эти вопросы.
Он поджал губы, чтобы подавить улыбку.
– Еще интимнее.
Мои губы сложились в О, щеки покраснели, когда я представила, как мы катаемся по кровати, касаясь друг друга всюду, и все это происходило в голове замедленно.
Веселая улыбка появилась на его лице.
– Этот румянец заставляет меня задуматься, что же происходит в твоей милой головке.
«Ах! Чертов румянец!».
Вдохнув, я прогнала похоть и стерла румянец с лица.
– Это был не румянец, – соврала я. – Мое лицо покраснело от злости, – я прищурилась, пытаясь прикрыть ложь.
– Из–за чего? – спросил он со скепсисом.
– Из–за того, что меня дважды поцеловали в неделю, и ни один поцелуй не был настоящим.