Дюшан наслаждался произведенным эффектом. Он написал еще несколько антикубистических картин, но вскоре решил, что издеваться лишь над ведущим направлением в искусстве как-то мелко; ему хотелось бросить вызов самим основам искусства. Он изображал банальные предметы, задаваясь вопросом, почему одни объекты считаются подходящими для изображения, а другие — нет. На клочках бумаги он описывал странные или даже невыполнимые работы, вопрошая, а надо ли в принципе «создавать» произведения искусства, воплощая идеи в материальные формы?
В Первую мировую войну Дюшана признали негодным к военной службе — он утверждал, что у него слабое сердце, но, возможно, его не взяли в армию из-за проблем с психикой. Устав объяснять всем и каждому, почему он не на фронте, летом 1915 года Дюшан сел на судно, отплывающее в Нью-Йорк.
В Америке игры с искусством продолжились. Дюшан купил лопату для уборки снега и вырезал на рукоятке абсурдную фразу: «Аванс за сломанную руку». Он поставил вертикально велосипедное колесо на табуретку. Всё это — «редимейды», объявил он ошарашенной публике (то есть предметы промышленного производства, оформленные как произведения искусства). На выставке 1916 года он явил миру объект, выразивший идею редимейда во всей полноте: фаянсовый писсуар, подписанный «R. Mutt»[22] и названный «Фонтаном».
Так почему редимейды — искусство? А потому, настаивал Дюшан, что, «взяв обычный предмет обихода, я позиционировал его так, что значение пользы исчезает под давлением другого названия и иного подхода». Его объяснения можно было понять в том смысле, что он хотел заставить зрителей увидеть обиходные предметы в ином свете, но оказалось, что красоту Дюшан вовсе не имел в виду. Он стремился уйти от визуального восприятия, «восприятия сетчатки», как он это называл, к чисто интеллектуальному, или «церебральному», восприятию. Смысл был не в том, чтобы увидеть писсуар в новом свете, но чтобы думать о нем с иных позиций. Ну вот, теперь все понятно.
В 1917 году, когда США вступили в войну, Дюшан опять бежал, на сей раз в Буэнос-Айрес. После заключения мира он вернулся в Париж, где обнаружил новое направление в искусстве антивоенного толка и его создателей. Направление, получившее по воле его основателей название «дада» — так французские детишки называют своих любимых игрушечных лошадок, — отрицало все нормы и условности, включая саму идею искусства. Это были антихудожники, искавшие, как бы разрушить эстетику, оскорбить публику и растоптать общественные ценности. Казалось бы, Дюшану прямая дорога в дадаисты, верно?
Не верно. Дюшану хватило одной-единственной причины, чтобы отвергнуть дадаизм, — ведь это было «направление», а Дюшан чурался коллективных действий. Однако он представил работу, которая стала одним из символом дадаизма: взяв дешевую открытку с репродукцией «Моны Лизы», он наспех пририсовал даме усы и бородку, а внизу сделал надпись L.H.O.O.Q. Если произнести эти буквы на французский манер, то их звучание напомнит фразу elle a chaud au cut, что можно перевести как «у нее горячая задница». Этими почеркушками Дюшан высмеял само понятие шедевра и поставил под сомнение столетия западной культуры.
В начале 1920-х Дюшан работал с перерывами над сложной композицией «Невеста, раздетая донага своими холостяками», иногда называемой «Большое стекло»; композиция состояла из двух огромных стеклянных панелей, дополненных свинцовой фольгой, запальными шнурами и пылью. Потратив на этот проект годы, Дюшан в итоге к нему охладел и не закончил свое произведение; он отвлекся на создание своего «альтер его» — женщины по имени Рроза (да-да, два «р») Селяви.
Рроза творила свои собственные произведения, публиковала бесчисленные каламбуры и картинки, обыгрывающие популярные образы в искусстве; «ее» фотографировал художник и фотограф Ман Рэй. (В женском платье Дюшан выглядел душкой.) Этот трюк принес Дюшану столь громкую славу, что некий торговец произведениями искусства предложил художнику годовое жалованье в 10 000 долларов с условием, что тот будет поставлять ему по произведению в год. Но в 1923 году Дюшан объявил, что порывает с искусством ради шахмат. Впрочем, Рроза Селави продолжала безостановочно публиковать издевательские картинки и делать абсурдные заявления вплоть до конца 1920-х годов. (Например, в 1924 году «она» предложила модель платья «исключительно для дам, страдающих икотой».) Дюшан однако усиленно занимался шахматами и, надо признать, немало преуспел в этом деле: в 1925 году он получил звание гроссмейстера и выступал за французскую команду на международных шахматных олимпиадах.
22
Подпись куда интереснее самого объекта. Марсель Дюшан очень любил играть словами, постарался он и в этом случае. Во-первых, «R.Mutt» очень походит на немецкое «Armut», что означает «нищета». Во-вторых, «mutt» в английском языке означает «собачонка, шавка; дурак, болван». В-третьих, Матт (Mutt) — «говорящее» имя одного из героев известнейшего американского серийного комикса «Матт и Джефф», созданного карикатуристом Бадом Фишером в 1907 году для газеты «Сан-Франциско кроникл». В-четвертых, если иначе разделить буквы надписи, получится «R.M utt», что, прочитанное по-французски, будет звучать как «R.M. eut ete» — в вольном переводе на русский это означает «Жил-был Редимейд…». Сам Марсель Дюшан впоследствии раскрыл тайну подписи на писсуаре, признавшись что «Mutt» происходит от названия крупного производителя сантехнического оборудования «Mott Works», только «о» он заменил на «и», намекая все-таки на героя комикса, и еще добавил «R.», что означает имя Ришар, а это имя во французском сленге имеет значение «мешок с деньгами, толстосум», и, таким образом, весь этот «Фонтан» — не что иное, как «ночной горшок толстосума», или, как выразился Дюшан, «скатологический золотой телец». Вот такая история с названием.
23
В названии этой главки автор использовала строчку из «Ромео и Джульетты» Уильяма Шекспира: «Что в имени? Как розу ни зови — В ней аромат останется все тот же…»