Магритт — необычное явление среди художников двадцатого века. Многие знают его картины, но не знакомы с именем их создателя. Выделяясь на фоне столь многочисленных экзотических личностей, он тем не менее остается в тени. Мастеру анонимности, Магритту, такое положение вещей наверняка бы понравилось.
В конце 1920-х Рене Магритт занялся исследованием связи между словами и образами в искусстве. В 1929 году он создал «Вероломство образов» — простое изображение курительной трубки, выписанное с такой тщательностью, что оно могло бы служить рекламной картинкой. Под трубкой имеется надпись, сделанная простым, «ученическим» почерком: «Это не трубка».
Понятно? Это трубка, но и не трубка, потому что настоящую трубку можно взять и набить табаком. А это лишь образ трубки, но не сам предмет. Магритт обыгрывает мысль о том, что образы и слова не эквиваленты; они связаны друг с другом, но не взаимозаменяемы. Разделение образов и слов было любимой визуальной забавой Магритта, которой он предавался всю жизнь.
В мае 1940 года нацистские войска вторглись в Бельгию, и это стало началом оккупации, длившейся вплоть до освобождения страны в 1944 году. Художники по-разному реагировали на ужасы оккупации. Пикассо держался вызывающе, Матисс же нашел убежище в красоте. Отклик Магритта схож со стратегией Матисса — он вдруг обратился к импрессионизму, уделяя особое внимание свету, цвету и красоте, прежде отсутствовавшей на его полотнах. По содержанию картины оставались сюрреалистическими: на одной ноги обнаженной женщины превращаются в русалочий хвост, на другой — полулежащая обнаженная сияет всеми цветами радуги. О том периоде Магритт говорил: «Война научила меня тому, что главное в искусстве — очаровать зрителя. Я живу в очень неприятном мире, и моя работа задумана как контратака на этот мир».
Так в чем проблема? Критики невзлюбили эти работы. Особенно французские критики, которые полагали, что Магритт эксплуатирует и пародирует поздний стиль Огюста Ренуара. Даже сегодня организаторы выставок Магритта предпочитают не вывешивать его неоимпрессионистских полотен. Магритт же оставил свои эксперименты и вернулся к прежнему стилю.
САЛЬВАДОР ДАЛИ
11 МАЯ 1904 — 23 ЯНВАРЯ 1989
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: ОВЕН
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: ИСПАНЕЦ
ПРИЗНАННЫЙ ШЕДЕВР: «ПОСТОЯНСТВО ПАМЯТИ» (1931)
СРЕДСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ: МАСЛО, ХОЛСТ
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ СТИЛЬ: СЮРРЕАЛИЗМ
КУДА ЗАИТИ ПОСМОТРЕТЬ: МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА В НЬЮ-ЙОРКЕ
КРАСНОЕ СЛОВЦО: «КАЖДОЕ УТРО, ПРОСЫПАЯСЬ, Я ИСПЫТЫВАЮ ВЕЛИЧАЙШЕЕ УДОВОЛЬСТВИЕ ОТ МЫСЛИ, ЧТО Я — САЛЬВАДОР ДАЛИ, И С ЛЮБОПЫТСТВОМ СПРАШИВАЮ СЕБЯ, ЧТО ТАКОГО НЕОБЫКНОВЕННОГО ОН СЕГОДНЯ СОВЕРШИТ, ЭТОТ САЛЬВАДОР ДАЛИ».
Если мир — театр, то одним из величайших исполнителей, когда-либо выходивших на эти подмостки, необходимо признать Сальвадора Дали. Мы называем его сюрреалистом, но, возможно, ему больше подходит определение «художник-перформансист», хотя, когда Дали начинал, такого направления в искусстве еще не было. Все, что делал Дали, было рассчитано на то, чтобы поразить, восхитить и позабавить. Даже внешне он всегда выглядел так, будто собрался на маскарад. Взгляните на его усы, которые он отрастил до необычайной длины и, густо нафабрив, закручивал острыми кончиками вверх, или на его костюмы из бархата ярчайших оттенков с золотой вышивкой.
Существовала ли за этой маской реальная личность? Наверное. Нет-нет да мелькнет перед нами ранимый человек, который жмется к властной жене в поисках опоры и тоскует по подлинной духовности. Но мир любил сумасшедшего Дали, парня с усами в вышитых жилетках, и Дали не обманывал ожидания.
Великая трагедия его жизни произошла еще до его рождения. В 1901 году у четы Дали, обитавшей в испанском городе Фигерасе, родился сын, которого назвали в честь отца Сальвадором, но на втором году жизни мальчик умер. Ровно через девять месяцев и десять дней после его смерти у Дали родился еще один сын, которого тоже нарекли Сальвадором, и он благополучно выжил. Но родители так и не оправились от потери первого ребенка. Они постоянно говорили о покойном младенце, и из этих разговоров новый Сальвадор вынес убеждение в том, что он — лишь второсортная замена старшему брату. Отсюда, вероятно, невыносимый характер мальчика, который предпочитал оставлять свои экскременты в прихожей, не желая идти в туалет. А обучение в школе стало для него беспросветным бедствием.