Тучи однако развеивались, когда в жизни композитора появлялась любовь. В 1835 году на немецком курорте, куда Шопен отправился, чтобы встретиться с родителями, он влюбился в Марию Водзинскую, девушку из аристократической польской семьи, знакомой ему еще по Варшаве. На следующий год, и опять в Германии, Шопен сделал Марии предложение. Девушка согласилась стать его женой, но мать Марии настояла на том, чтобы официальное объявление о помолвке отложили до тех пор, пока отец Марии, остававшийся в Польше, не даст своего благословения. Ожидание затянулось на долгие месяцы; минуло больше года, а затем мать Марии попросила Шопена прекратить всякие отношения с ее дочерью. Сложив письма Марии в стопку, Шопен перевязал их лентой и написал поверх: «Моя печаль».
Удар смягчила другая женщина, совершенно непохожая на бывшую невесту Шопена. В 1837 году Лист познакомил его с Амандиной Авророй Люсиль Дюпен, баронессой Дюдеван, более известной под именем Жорж Санд. К тому времени ее романами, по сути феминистскими (хотя тогда еще и слова такого не было), уже зачитывались, а сама она эпатировала окружающих тем, что носила мужские костюмы и курила сигары. С первого взгляда писательница вызвала у Шопена острую неприязнь, он писал другу: «Что за отвратительная женщина эта Санд! Да и женщина ли она вообще? Я что-то в этом сомневаюсь».
Но когда несколько месяцев спустя Шопен снова встретился с этой дамой, неприязнь сменилась влечением. Санд ответила тем же, у них начался бурный роман, не омрачаемый ничем, кроме одного досадного обстоятельства: брошенного писательницей любовника, драматурга по имени Фелисьен Мальфиль. Оскорбленный отставкой Мальфиль фланировал под окнами Шопена с пистолетом за пазухой. Влюбленной парочке пришлось убраться из города.
Они поселились на Майорке, очевидно, предвкушая жизнь в средиземноморском раю, однако столкнулись с непониманием местного консервативного населения, не одобрявшего «незаконного» сожительства и особенно «разведенку» Санд, щеголявшую в брюках. Наверное, весной нет ничего лучше виллы в сельской местности, но дождливой осенью сырость и холод проникают во все щели. Шопен начал кашлять кровью. Владелец виллы, смекнув, что Шопен болен вовсе не простудой, не бронхитом и даже не гриппом, вынудил арендаторов немедленно съехать.
Санд бросилась искать, куда бы им перебраться, но отыскала лишь брошенный монастырь. Если темные, промозглые кельи и годились для монахов, отвергающих греховный мир, то для любовников на отдыхе они стали суровым испытанием. Шопен, Санд, ее двое детей и прислуга столкнулись с самыми что ни на есть примитивными бытовыми условиями. К февралю Шопен настолько разболелся, что едва стоял на ногах. Вдвоем с Санд они вернулись во Францию — на суденышке, перевозившем вонючих, визжащих свиней.
Затем Шопен долго отлеживался в Марселе, прежде чем достаточно окреп, дабы двигаться дальше, в Париж. Экзотических каникул Шопен и Санд больше себе не устраивали. Зимы проводили в Париже в смежных квартирах, лето неизменно заставало их в Ноан-Вик, усадьбе Жорж Санд, купленной еще ее матерью Марией-Авророй. Там, в тишине и покое, Шопен написал многие из своих лучших произведений.
В КОМПАНИИ СВОЕЙ ЛЮБОВНИЦЫ, ФРАНЦУЗСКОЙ РОМАНИСТКИ ЖОРЖ САНД, УМИРАЮЩИЙ ОТ ЧАХОТКИ ШОПЕН ПЛЫЛ ВО ФРАНЦИЮ НА СУДЕНЫШКЕ, НА КОТОРОМ ПЕРЕВОЗИЛИ СВИНЕЙ.
Много лет Санд нянчилась с Шопеном, пеклась о его здоровье, но в конце концов выдохлась. Однако, вместо того чтобы откровенно объясниться с ним, она написала роман «Лукреция Флориани». Главная героиня, почти точная копия автора, влюбляется в князя Кароля, в котором невозможно не узнать Шопена. Отношения заканчиваются тем, что ангелоподобная Лукреция — благородству ее духа под стать разве что ее же неземная красота — выдворяет вон князя, проявившего себя безумным ревнивцем и никчемным нахлебником. Друзья Шопена возмутились, но сам композитор отметил лишь непревзойденные творческие способности Санд.
Когда намеки не подействовали, Санд вернула фабриканту роялей тот инструмент, на котором Шопен играл в Ноане. И только после этого они расстались.
Почти сразу же после разрыва с Санд расторопная Джейн Стерлинг, певица, пригласила Шопена посетить Англию. Во Франции назревал очередной политический кризис, на улицах было неспокойно, и тяжело больной композитор не удержался от искушения принять приглашение, хотя Стерлинг действовала ему на нервы. В апреле 1848 года он прибыл в Лондон. Стерлинг окунула его в водоворот светской жизни, она словно не замечала ни изможденности своего кумира, ни крови на его носовых платках.