Он только рукой махнул.
— Не думаю, чтобы мне хотелось снова выйти замуж, и не верю, что ты хочешь жениться, — сказала она резко. — Ты прекрасно понимаешь это, так чего же ты боишься?
— Вот это-то аморально и ненормально! Каждый думает исключительно о себе. Мы всем уже пожертвовали, только неизвестно, ради чего. Чем старше становлюсь, тем меньше понимаю, что уж такого замечательного в профессиях вроде наших с тобой…
— В таких условиях депрессия — обычное явление, — сказала она спокойно. — Кто ей временами не поддавался — тот просто ненормальный. Думаю, что тебе лучше все бросить и ехать домой. Но сегодня вечером самолет в Европу не летит и корабль не отплывает, так что успокойся и выпей вина.
Он молчал. Ничего он не мог ей объяснить. Разговор с Сурицем только растревожил, усилил беспокойство. Его не могли рассеять ни ярко освещенный покой столовой, ни лицо Генрики. Войтех вошел сюда из иного мира, из мира, в котором человеческая жизнь, фрески из Утицы или геологические проблемы не имеют никакой цены. Тот мир влияет на него, заставляет срывать маски, которыми каждый из нас прикрывает лицо в обычной жизни. Он должен подвергнуть сомнению все старые, проверенные жизнью принципы и системы. Видеть не то, что привык видеть обычно, а жестокую реальность безжалостной борьбы, которая обычно скрыто вершится за благополучным фасадом, но в любой момент может коснуться каждого. Все отданы на произвол насилия, от которого нет защиты. Покоя и безопасности не существует. Ни на земле, ни в душе.
Она наполнила две рюмки и накрыла их салфеткой. Пророк ничего не видел. Ветер приносил сюда спокойное, размеренное дыхание моря, тончайшая водяная пыль фонтана порой овевала прохладой их лица. Над головами простирался небосвод, каменные кружева арок были еще белее и нежнее, чем при солнечном свете. Она с удовольствием пригубила вино и улыбнулась.
— Мне кажется, что у тебя не депрессия, а большие заботы. Не хочешь рассказать мне о них?
Вино было замечательное. Его делали еще карфагеняне, а после — римляне; оно не стало хуже во времена исламского лицемерия.
— Не могу, — сказал он еле слышно. — Пока не могу — может, когда-нибудь потом, позже…
— Я хочу еще раз искупаться, — сказала она рассеянно, будто ни о чем и не спрашивала, — хотя… — Она посмотрела на часы. — Пожалуй, теперь уже поздно. Допьем бутылочку, и я пойду спать. — Она не сказала «пойдем спать», сказала «пойду» — а это большая разница. Видимо, она обиделась. Конечно, она ведь ждала этого вечера, так же, как и он, и вот как все получилось.
Еще с полчаса они говорили о пустяках, а затем поднялись. Он проводил ее до двери номера, поцеловал на прощанье.
— Скорей бы снова оказаться здесь, — вздохнула она. — Мне все меньше хочется мотаться, не люблю менять налаженный распорядок. Если у тебя найдется время, можешь приехать меня встречать.
— С удовольствием, но когда?
— Этого я точно не знаю… Пожалуй, лучше не надо, я сама тебя разыщу. Спокойной ночи. — Она еще раз коснулась губами его щеки.
Город плавился и коробился на полуденной жаре. Вездесущий запах рыбы, гниющих фруктов и помоев, которым несло из канав, заменяющих здесь канализацию, стоял над городом, но в просторной канцелярии доктора Териаки пахло розами и тихо жужжал кондиционер.
— Доктор Териаки просит извинить его, — сказал услужливый смуглый молодой человек, — но он был вынужден спешно выехать по неотложному делу. Я его секретарь, и мне было поручено заняться вашим делом. Договор подготовлен, пожалуйста, — и он подал кожаную папку. — Достаточно только подписать.
Вошла служанка с закрытым лицом и принесла сладости и неизменный зеленый чай.
Винтер подумал, что Териаки, скорее всего, просто велел сказать, что его нет, или нарочно куда-то уехал, чтобы не встречаться с Винтером.
— В первую очередь я хотел бы изучить договор, — сказал Винтер, когда служанка исчезла. — Подпишу позднее. Если разрешите, я возьму его с собой и при случае еще раз заеду к вам.
— Договор с фирмой «Мицуи» оформлен по всем правилам, мсье, — удивленно сказал секретарь. — Компания заключает такие контракты систематически.
— Я в этом не сомневаюсь, но я ведь иностранный подданный, да вдобавок еще нахожусь на службе в ООН. Прежде всего я должен удостовериться, что этот договор не затрагивает интересы вашего государства.
— Как вам будет угодно, мсье. Я информирую доктора Териаки: он временно уехал в Европу, но поддерживает со мной регулярную связь по телефону.
— Он путешествует вместе с семьей? — с неподдельным интересом спросил Винтер.