Выйдя из лифта, Фрингс увидел ряды пустых дубовых столов, которые носили следы недавнего присутствия хозяев — на них стояли кофейные кружки и телефоны, лежали стопки бумаги. Потом он услышал голоса и, направившись в ту сторону, обнаружил у окон сотрудников. Они наблюдали за развернувшейся внизу потасовкой. Фрингс узнал Берналя по фотографиям — толстый брюнет с тонкими усиками над маленьким безвольным ртом. Берналь беседовал с какой-то седовласой женщиной. Они говорили тихо, но весьма эмоционально. Сотрудники, прилипшие к окнам, пытались уловить смысл разговора, одновременно следя за происходящим внизу.
Фрингс устремился к Берналю. Когда он подошел почти вплотную, Берналь поднял глаза.
— В чем дело?
В его голосе не было враждебности, зато явное раздражение. При сложившихся обстоятельствах вполне естественное.
— Мистер Берналь, меня зовут Фрингс. Я из «Газеты».
Берналь покраснел и судорожно вздохнул, показав мелкие желтые зубы. Но тут же совладал с собой.
— Мистер Берналь, я не займу у вас много времени. Мне бы хотелось услышать ваше мнение о сегодняшней забастовке и действиях полиции.
Берналь был осторожен.
— Да, конечно. Может быть, пройдем в мой кабинет и поговорим там?
Собеседница Берналя присоединилась к зевакам, смотревшим в окно, и Берналь провел Фрингса в угловой кабинет за стеклом. Когда они уселись, Берналь, все еще улыбаясь, спросил:
— Зачем вы пришли?
Этот вопрос несколько озадачил Фрингса, поскольку ответ был очевиден. Наступившая пауза, по-видимому, успокоила хозяина фирмы, и он продолжил:
— Вас интересует сегодняшняя забастовка? Я правильно понял? Именно забастовка?
На лице его появилось умиротворенное, почти довольное, выражение, но Фрингс заметил, что на лбу и над усами заблестела испарина.
— Да, мистер Берналь, забастовка.
Фрингс недоумевал, почему Берналь так настойчиво уточняет цель его визита. Или здесь кроется что-то еще?
— Это значительное событие, о котором напишут все газеты. Я хотел бы получить ваш комментарий. Такова стандартная практика.
Фрингс увидел, как ожил Берналь, и внутри что-то екнуло.
Бизнесмен начал говорить о политике компании по разрешению трудовых конфликтов. Журналист прилежно записывал, пытаясь разгадать причины столь странного поведения фабриканта. Похоже, тот ожидал совсем другого… А потом Фрингса осенило.
Он прервал Берналя на полуслове.
— Вы звонили мне на днях. У нас была назначена встреча…
— Боже милосердный, — проговорил Берналь, вспыхивая снова.
— Она не состоялась.
Берналь кивнул, проведя рукой по волосам. Лицо оставалось спокойным, но глаза бегали.
— Вот что, — продолжал Фрингс. — Давайте продолжим интервью. А потом забудем его вторую часть.
— Мы не можем встречаться два дня подряд.
— Отчего же? Я постоянно беру у людей интервью. Это не будет выглядеть подозрительно.
— Но… — пробормотал Берналь. Он еще пытался улыбаться, хотя был близок к панике.
— Никаких «но». Как ни странно, все можно повернуть нам на пользу. Никто не подумает, что я такой болван, что на виду у всех встречаюсь с человеком, который сливает мне секретную информацию. Это может быть хорошим прикрытием.
Берналь задумался. Вид у него был несчастный.
— Что ж. Возможно, вы и правы.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В то время как Фрингс и Берналь наблюдали за беспорядками сверху, Пул и Карла следили за происходящим, укрывшись в узком переулке. Шляпа и пальто Пула были густо усыпаны сажей. Пытаясь спастись от удушливого смога, Карла обмотала шарфом голову и закрыла нижнюю часть лица. От Полли Пул сразу же поспешил сюда в надежде пообедать с Карлой где-нибудь в закусочной. Он обнаружил ее стоящей в стороне от сражения. Девушка грустно наблюдала, как полиция разгоняет забастовку, которую она с таким трудом организовала. Оба они быстро поняли, что здесь орудует БПД, который подчиняется мэру. Дело приняло неприятнейший оборот. Глава города лично был заинтересован в подавлении этой забастовки.
— Я не могу уйти отсюда, — заявила Карла.
Пол мог разглядеть только ее глаза, но по их выражению понял, что ее не переубедишь.
— Тебе придется. Они собираются загрести твоих ребят и упрятать в кутузку. Кто-то должен остаться на свободе, чтобы вытащить их оттуда.
Карла не могла не согласиться с этой логикой, но Пул видел, что ей тяжело бросать своих людей. Он знал, что его подруга готова принести себя в жертву ради профсоюзной борьбы. Они уже не раз обсуждали такую перспективу. «У каждого должно быть что-то такое, ради чего он полезет на бруствер», — часто говорила Карла.