– Ваши криминалисты уже брали пробы из-под ногтей, но я и без экспертизы скажу, что это самая обычная земля, – сообщил Геннадий Карлович.
– Еще есть что добавить?
– Больше ничего, разве что нож, которым перерезали горло бедняге, был очень острый.
– Показывайте второго.
Патологоанатом подошел к очередной каталке и снял простыню со следующего мертвеца. Взору оперативников предстал худосочный мужчина с тонкой шеей и довольно крупной головой. На мертвеце не было видно внешних повреждений, и лишь пригнувшись, Зверев заметил маленькую красную точку чуть повыше левого соска.
– Этому вогнали в самое сердце что-то очень тонкое, – сообщил Геннадий Карлович.
– Заточка? – осмелился предположить Костин.
– Я бы не исключал шило или даже вязальную спицу. Так же как и в первом случае, прочих повреждений не наблюдается. Мне говорили, что он пытался ограбить склад, но заметьте, что в отличие от здоровяка у него никаких наколок нет – значит, он не из воров и не блатной. Руки без стертостей и мозолей, примерно такие же, как у вас или у меня. Так что он и не работяга.
– И кто же он, по-вашему?
– Говорю же, он имел такую же профессию, как вы или я.
– Хотите сказать, что он был патологоанатомом? – улыбнулся Зверев.
Геннадий Карлович хмыкнул:
– Не исключено. Так же как и то, что он мог быть милиционером.
Случайная догадка Геннадия Карловича, подтверждавшая версию генерала Антипова, заставила Зверева напрячься. Он еще раз мысленно прокрутил в голове все, что узнал об этом парне со слов генерала: «Этот худой – Васька, Василий Малашин, лейтенант милиции, друг и сослуживец Егора».
Или все-таки начальник Главка ошибся?
Машина свернула на Речную и остановилась на красный сигнал светофора. Когда загорелся зеленый, Горячев включил передачу, газанул и вдруг что было сил дал по тормозам.
– Чтоб тебе! – гаркнул Горячев так, что разбудил Зверева, а Костин выронил карандаш и едва не расшиб себе нос о лобовое стекло.
– Вот дурища! Еще бы чуть-чуть – и ты бы ее по асфальту раскатал! – воскликнул возбужденный Веня, вытирая вспотевший лоб. – Разве ж можно так под колеса бросаться!
Горячев уже выходил из машины. Веня тоже открыл дверь, рванулся, но, почувствовав на своем плече железные пальцы Зверева, остался сидеть на месте.
– Кто там? – поинтересовался Зверев.
– Девица! Выскочила на красный, думала проскочит, хорошо, что наш Володя – настоящий ас, – ответил Веня, шаря под сиденьем в поисках оброненного карандаша.
– Девица, говоришь?
– Угу, девица, – просипел Веня.
– Красивая? – не унимался Зверев.
– Да кто ж ее знает?
– Так нужно узнать!
Зверев моментально оказался возле машины и неспешно направился к Горячеву, который возвышался над симпатичной девушкой в зеленой блузке и с ленточкой, вплетенной в толстую косу.
Разгневанный водитель размахивал руками, ругался на чем свет стоит, правда, использовал при этом исключительно нормативную лексику. Девушка стояла, опустив голову, ее щеки пылали огнем, глаза часто моргали, а очаровательный носик морщился. Дрожащие губы при этом лепетали робкие извинения.
На вид нарушительнице правил дорожного движения было лет двадцать пять. Не то чтобы красавица, но довольно милая. Стройная, одета скромно, но со вкусом. «Скулы чуть широковаты, но ее это не портит», – отметил про себя Зверев и одобрительно кивнул. В руках у девушки был сверток, перевязанный тонким шпагатом, она прижимала его к груди, точно любящая мать младенца.
Зверев приблизился и совершенно беззлобно спросил:
– Сильно испугалась?
Девушка обернулась, глаза ее, казалось, молили о спасении. Зверев улыбнулся так, как умел улыбаться только он.
– Павел Васильевич! Да что ты такое говоришь? Испугалась она! А я как испугался! – проговорил обиженный Горячев.
Зверев обнял водителя за плечи и тихо прошептал ему в ухо:
– Иди покури, Володя. Все ведь хорошо закончилось: все живы, а это – главное! Ты, кстати, в очередной раз проявил себя, Корнев умеет подбирать себе кадры. Володя, ты лучший водитель из всех, которых я знал, а Корневу я непременно расскажу при случае, как ты своим умением и мастерством спас безвинное создание столь приятной наружности.
– Да как же так… – попробовал возразить Горячев, у которого все еще клокотало в груди, но Зверев легонько подтолкнул водителя к машине:
– Иди, Володя, иди! Заодно проверь, цела ли машина, а с нашей новой знакомой я сам все улажу.
Горячев махнул рукой, подошел к своему авто и, недовольный, плюхнулся на водительское сиденье.