Робин хмыкнула. Насколько она успела изучить этого человека, доброта не входила в список его положительных качеств. С самой первой минуты, как они встретились, он только и делал, что дразнил ее и издевался над ней. И с этим человеком ей придется провести два дня наедине? Робин не была уверена, что готова на такой подвиг. Дотти должна ее понять.
Она протянула руку к телефону.
— Позвольте мне…
— Да, Дотти, мне тоже очень жаль, что ты не застала Робин здесь и не можешь сама извиниться перед ней. Попробуй позвонить завтра. — Он с грохотом швырнул трубку на рычаг и смерил Робин насмешливым взглядом.
Тот факт, что он приходится братом Дотти, ничуть не добавляет ему привлекательности, решила Робин.
— Почему вы не дали мне поговорить с Дотти? — набросилась она на него. — Ведь это была Дотти Харрингтон?
— Если вы не уверены в этом даже после того, как я несколько раз назвал ее по имени, то отчего так сердитесь, что не поговорили с ней? — усмехнулся он.
— А вы, стало быть, ее брат Люк?
— Какая потрясающая проницательность! — с шутовским поклоном воскликнул он.
Робин стиснула зубы, чтобы не наговорить дерзостей. Пусть ничто уже не может исправить ситуацию, в которой она оказалась, нужно, по крайней мере, постараться не ухудшать ее.
— Мистер Харрингтон… — начала она очень вежливо.
— Сойдет и просто Люк, — перебил он ее. — А вы, как я понимаю, Робин.
— Верно, — машинально ответила она.
— Робин означает «малиновка», — задумчиво произнес он. — Маленькая, яркая птичка. Вам вполне подходит это имя, — добавил Люк, смерив ее взглядом. — Всего около пяти с половиной футов роста.
— Почему вы считаете, что имя мне подходит? — вызывающе спросила Робин.
— Потому, что если бы постарался, я мог бы унести вас не только на руках, но и в кармане. Надеюсь, это не явилось для вас новостью?
— Можете надеяться и дальше. Кто я такая, чтобы лишать вас надежды? — возразила она.
Несколько мгновений он смотрел на нее, словно не веря своим ушам, затем расхохотался.
— Туше! — воскликнул он. — Но за мной остается право на ответный удар.
— Уверена, вы не преминете им воспользоваться, — ответила она. — Бить женщину — это как раз в вашем стиле, не так ли?
Веселость мгновенно сбежала с его лица, и на него опять вернулось выражение хмурой недоверчивости. Его взгляд, ставший снова колючим и пронзительным, шарил по лицу Робин, словно пытаясь отыскать в нем какой–то намек на тайное знание, заставившее ее произнести именно эти слова. Но Робин смотрела открыто и чуть удивленно, и Люк успокоился. Когда он снова заговорил, в его голосе звучала лишь тень былого напряжения.
— Ну что же, Робин, похоже, вас все–таки нигде больше не ждут, так что придется вам устраиваться здесь.
— Я правильно поняла, что Дотти не будет еще пару дней? — спросила Робин.
— Вы правильно поняли, — без улыбки подтвердил Люк. — Она договорилась в театре, что ее отпустят на неделю, но дублерша заболела, и теперь ее некому заменить.
Он взял со стола кофейник и снова наполнил свою чашку.
— Хотите еще кофе? — запоздало предложил он Робин.
— Нет, спасибо, — вежливо отказалась она и подумала, что Люк, должно быть, уже давно живет один и отвык ухаживать за гостями.
Все дело именно в этом, а не в отсутствии должного воспитания. Ну что же, если кто–то и захочет попытаться изменить его, то уж точно этим человеком будет не она, Робин.
И еще Робин подумала, что Дотти, возможно, еще не скоро удастся вырваться из Дублина. Подруга много рассказывала о том, как непредсказуема актерская жизнь. Отчасти именно поэтому она и хотела провести несколько дней во Франции, откуда никто не смог бы ее срочно вызвать. Но раз уж так получилось, то придется…
— Послушайте, Люк, — сказала Робин, — раз Дотти задерживается, думаю, лучше будет, если я…
— Надеюсь, вы не собираетесь перебраться в какую–нибудь гостиницу до приезда Дотти? — Он снова не дал ей договорить. — Сестра не простит мне, если я позволю вам это.
— Можно подумать, это станет для вас трагедией, — заметила Робин, которая именно так и собиралась поступить.
— Представьте себе, да, — твердо ответил Люк, и в его хриплом голосе прозвучали неожиданно–нежные нотки. — Дотти очень дорога мне. Она — особенная. И ее друзья всегда будут желанными гостями в моем доме.