— Как же ты прожила этот год? — качая головой, произнес он.
— Пожалуйста, не надо об этом, — чуть не всхлипнула Робин и затрясла головой в надежде, что тягостное наваждение развеется. — Мне было так хорошо сегодня утром! — отчаянно выкрикнула она.
— А я все испортил… — покаянно произнес Люк.
— Нет, не в этом дело, — сказала Робин уже спокойнее. — Но ты же знаешь, я ненавижу жалость!
— Это вовсе не жалость, будь я проклят! — прорычал Люк, еще теснее сжимая объятия.
Но Робин не желала слышать ни о каких чувствах, которые он мог бы к ней испытывать. Она мягко, но решительно отстранила его.
— Я не хочу сейчас говорить об этом, — сказала она и, желая сменить тему, предложила: — Может, лучше выпьем чаю?
— Чай! Палочка–выручалочка для каждого англичанина! — насмешливо произнес он.
— И для каждой англичанки, — добавила она.
— Ну что же, чай так чай, — согласился Люк.
— Молока и сахару? — спросила Робин, стараясь привычными, обыденными словами отгородиться от недавнего разговора. И от того факта, что Люк обнимал ее.
— Нет, спасибо, не надо, — вежливо отказался он и, помолчав, сказал: — Мне тоже понравилась наша сегодняшняя прогулка.
— Хорошо, — коротко ответила она, всем своим видом показывая, что минута слабости прошла и она не нуждается более в заботе Люка Харрингтона. И, если уж на то пошло, никакого другого мужчины тоже.
Как она прожила этот год… Робин вряд ли сумела бы ответить на этот вопрос. Наверное, если бы ей не пришлось заботиться о враз постаревшем отце, она не смогла бы справиться со своим горем. Напрасно говорят, что от разбитого сердца не умирают…
Но сегодня в Па–о–Сьель она вдруг отчетливо поняла, что жизнь не кончена. Пока она жива, вокруг непрерывно что–то происходит и какие–то несколько мгновений могут изменить ее будущее самым невероятным образом.
— Я снова это делаю, да? — спросила она Люка, увидев, что тот вдруг нахмурился и открыл рот, собираясь что–то сказать. — Но на сей раз в моей улыбке нет ничего загадочного. Я просто думала о том, какие сюрпризы может преподнести жизнь, и о том, что никогда не знаешь, что случится через минуту.
— И ты жалеешь об этом? — мягко спросил Люк.
Разговор снова принимал слишком серьезный оборот, чтобы Робин хотелось его продолжить. Она твердо решила сменить тему.
— Что приготовить на обед?
Люк окинул ее долгим испытующим взглядом и наклонил голову, словно соглашаясь с ее намерением не продолжать начатый разговор.
— Тебе не нужно ничего готовить, — сказал он. — Ты не для этого сюда приехала. Я приглашаю тебя на обед. В Этрета есть отличный ресторанчик. Там хорошо готовят и днем бывает мало народу.
Робин замялась. Одно дело отправиться с Люком прогуливать собаку в холмах, и совсем другое — пойти с ним в ресторан. Это уже похоже на свидание.
— Разве тебе нечем больше заняться? — спросила она, сознательно уходя от ответа.
— Нечем, — коротко ответил он и, поймав ее вопросительный взгляд, пояснил: — Я только что закончил работу над последним… ммм… проектом и теперь наслаждаюсь двумя неделями вполне заслуженного отдыха.
И именно эти две недели она выбрала, чтобы явиться в «Медвежий угол». Просто великолепно!
— Не думай, что обязан развлекать меня просто потому, что Дотти…
— Разве я похож на человека, который будет делать что–то из одной вежливости? — не дал ей договорить Люк.
— Вовсе нет, — заверила его Робин.
— Так что же? — настойчиво спросил он.
— Ладно, — решилась наконец Робин. — Давай пойдем.
В его темных глазах заплясали искорки.
— Это совсем не больно, верно? — усмехнулся он.
Если бы он знал, какой пыткой в этот последний год становился для нее каждый такой выход! Если бы не необходимость работать, она бы вообще не показывала носа из своей квартиры. И уж тем более не ходила бы по ресторанам.
Она поднялась и отставила свою чашку.
— В котором часу нам нужно выйти? — спросила она. — Дело в том, что утром я не успела вымыть голову…
— В половине первого самое подходящее время, — отозвался он. — Успеешь?
— Форма одежды свободная? — шутливо уточнила она.
— Свободнее некуда, — ответил он, возвращая ей улыбку. — Выбор за тобой.
Робин отправилась наверх, размышляя о том, что без ужасной грубой щетины, украшавшей его лицо при их первой встрече, Люк Харрингтон — безусловно, привлекательный мужчина. Его глаза, когда не мечут молнии, могут быть теплыми, а каштановые волосы кажутся мягкими как шелк, так что хочется запустить в них пальцы…
Прекрати! — одернула она себя. Люк всего лишь брат Дотти, и то, что он решил теперь быть милым с ней, еще не делает его чем–то большим.