— О да, — согласилась она. — И у вас замечательная семья.
— Я тоже так думаю, — кивнул Люк.
— И мне жаль, что Дотти не познакомила меня с ними раньше.
— И с Шарлоттой тоже? — проницательно спросил Люк.
— Особенно с Шарлоттой, — с удовольствием подтвердила Робин.
— Странно, — заметил Люк. — А мне почему–то показалось, что ты ужасно испугалась ее…
Робин смутилась. Ей не хотелось признаваться Люку во всех тех предположениях, которые она строила по поводу Шарлотты.
— Я просто… — Робин беспомощно замолчала.
— Понятно, — вздохнул Люк. — Выходки больного воображения.
— Ты был таким таинственным там, во Франции, так старательно скрывал все, что относилось лично к тебе. Я даже… Что здесь забавного? — перебила она себя, поймав лукавую усмешку Люка.
— Ты, — отозвался он. — Но я должен тебе сказать, — продолжил он уже серьезно, — что решил покончить с жизнью отшельника и вернуться в Лондон.
— Это правда? — спросила Робин, косясь на него краешком глаза.
— Истинная правда, — отозвался Люк. — Когда вы с Дотти уехали и я остался один в «Медвежьем углу», то вдруг почувствовал, что не могу больше вести прежнюю одинокую жизнь. Если уж ты смогла продолжать работать, да еще так успешно, после всего, что обрушилось на тебя, то и я как–нибудь вынесу несколько косых взглядов и сплетен.
Люк замолчал.
Он думает о сестрах Стилуотер, догадалась Робин.
— Что же ты молчишь? — неожиданно резко спросил Люк. — Сейчас самое время для тебя задать вопрос: «А сколько же правды в этих сплетнях?».
Робин покачала головой. Она не хотела задавать этот вопрос. И вовсе не потому, что боялась услышать в ответ ложь. Она думала о том, что Дотти так явно обожает своего брата, а его родители так им гордятся, что Люк просто не может быть отвратительным, жестоким убийцей, каким его изобразили газеты. Будь так, она, Робин, никогда не смогла бы полюбить его.
— Я не буду ни о чем спрашивать тебя, Люк.
Он стиснул рулевое колесо так, что костяшки пальцев побелели.
— Значит, ты собираешься оправдать меня за недостаточностью улик?
Робин смотрела на него, осознавая, что вся его показная самоуверенность, все его шутки насчет подачи завтрака в постель были лишь ширмой, за которой он пытался скрыть владеющее им нервное напряжение. Он приехал сюда ради меня, поняла она. Приехал, не зная, захочу ли я его принять таким, каков он есть. Сколько же мужества требуется, чтобы сделать такой шаг…
— Люк, — нежно произнесла она, вложив в это короткое слово всю любовь и признательность, которые овладели ею в этот миг.
Ее пальцы легли на его плечо, и она ощутила, как напряжены мускулы под элегантным вечерним костюмом.
Люк вздрогнул, и машина резко вильнула в сторону.
— Не сейчас, — быстро произнес он. — Иначе у нас не будет никаких шансов добраться до твоего дома невредимыми. Я не хочу, чтобы меня снова обвинили в убийстве!
— Не говори так, Люк! — воскликнула Робин. Теперь она точно знала, что хочет сказать ему, нужные слова приходили сами собой. — Я ни на секунду не поверила тому, что рассказала про тебя десять лет назад Джинни Стилуотер.
Люк стиснул зубы и на мгновение прикрыл глаза.
— Ты не поверила… — глухо произнес он.
— Конечно нет, глупый мальчишка! — Она бросила взгляд в окно и засмеялась. — Надо же, мы уже почти приехали! Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь мой адрес. Дотти, конечно же! Но вот что я тебе скажу, Люк… — Если бы он не смотрел так упорно на дорогу, то увидел бы в ее глазах лукавые искорки. — Ты совершенно точно будешь виноват в моей смерти, если немедленно не поцелуешь меня!
Машина, взвизгнув тормозами, остановилась у подъезда дома Робин. Люк развернулся к ней всем телом и протянул руки. Она обняла его за шею и спрятала лицо у него на груди.
— Все будет хорошо, Люк, милый, — бормотала она. — Вот увидишь…
Внезапно все его тело затряслось и из горла вырвался странный звук. Робин приняла это за нервную дрожь и все крепче прижимала Люка к себе, стараясь успокоить, пока вдруг не догадалась, что он смеется.
Она подняла голову и с укором заглянула ему в лицо.
— Что тебя так развеселило?
— Ты просто бесподобна! — с трудом выдавил Люк сквозь душащий его смех. — Мне всегда казалось, что это прерогатива мужчины — убеждать женщину, что все будет хорошо!
Робин фыркнула, а затем, не выдержав, тоже облегченно расхохоталась. Вытирая выступившие на глазах слезы, она дернула Люка за рукав.
— Пойдем наверх!
— Самое приятное предложение за сегодняшний вечер, — отозвался он, выбираясь из машины и предлагая ей руку.