Он возразил Кутузу:
— Я предпочел бы воевать с франками, мой повелитель, а не обмениваться посланиями.
Кутуз побарабанил пальцами по подлокотнику ложа.
— Эмир, пока нам лучше сосредоточить силы на одном враге. Монголы должны заплатить сполна за нанесенное мне оскорбление.
— И за восемьдесят тысяч мусульман, убитых ими в Багдаде, — добавил Бейбарс.
— Конечно, — помолчав, ответил Кутуз. Он осушил кубок и протянул слуге. — Но франки всегда относились ко мне с почтением.
— Они оказывают тебе почести, мой повелитель, потому что хотят вернуть земли, захваченные монголами. Не желая поднимать свои мечи, они позволяют нам сражаться за их земли.
Бейбарс спокойно выдержал взгляд Кутуза. В шатре повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь шагами слуг и приглушенным шумом лагеря. Султан первым отвел глаза.
— Ты получил приказ, эмир.
Бейбарс промолчал. Придет время, и Кутуз поймет важность его предложений.
— А как же с наградой, мой повелитель?
Кутуз одобрительно кивнул и откинулся на подушки. Напряжение в шатре мгновенно испарилось.
— Ты заслужил щедрую награду, Бейбарс. — Он кивнул одному из советников: — Пусть наполнят сундук с золотом для эмира.
— Но не золота я взыскую, мой повелитель.
Кутуз нахмурился:
— Нет? Тогда чего же ты хочешь?
— Стать правителем Алеппо, мой повелитель.
Кутуз долго молчал. Сзади советники беспокойно переминались с ноги на ногу.
— Ты просишь город, который во власти монголов?
— Это продлится не очень долго, мой повелитель. Мы разгромили одну треть их войска и двинемся дальше.
Улыбка Кутуза растаяла.
— Что за игру ты затеял?
— Это не игра, мой повелитель.
— Почему ты просишь такую награду? Что будешь делать с Алеппо, имея самым заветным желанием повести мою армию против христиан?
— Положение правителя этому не мешает.
Кутуз скрестил на груди руки.
— Эмир, я не понимаю, почему ты желаешь получить в правление город, с которым у тебя связано много тяжелых воспоминаний?
Бейбарс замер. Он знал, что Кутузу известно о каждом приближенном почти все, но не ожидал, что ищейки султана разнюхали и о его пребывании в Алеппо.
Кутуз чуть улыбнулся, довольный, что надавил на больное место.
— Я служу с восемнадцати лет, сначала твоим предшественникам, а теперь тебе, вселяя страх во врагов ислама. — Низкий глубокий голос Бейбарса заполнил шатер. Приближенные и слуги замерли. — В битве при Хербии я вел передовой отряд, и мы убили пять тысяч христиан. У Мансуры я участвовал в пленении короля франков Людовика, где мой отряд убил три сотни его лучших рыцарей.
— Я благодарен за все для меня сделанное, эмир Бейбарс, но боюсь, что не смогу пожаловать тебе этот город, даже если он станет моим.
— Так где же твоя благодарность, мой повелитель? — Бейбарс с трудом сдерживался. — Ведь я помог тебе стать султаном.
Кутуз быстро поднялся с ложа, сбрасывая подушки.
— Ты забылся, эмир! Видно, Аллах лишил тебя разума! — Он поднялся на возвышение и уселся на трон, ухватившись за львиные головы.
— Прости меня, повелитель, но, думаю, я заслужил такую награду.
— Прочь с глаз моих! — бросил Кутуз. — Иди и поразмышляй в одиночестве над тем, как подобает атабеку разговаривать с султаном. Ты никогда не получишь Алеппо, Бейбарс. Ты меня слышал? Никогда!
Краем глаза Бейбарс заметил, как несколько гвардейцев вышли вперед. Кисти на рукоятях сабель. Он заставил себя поклониться Кутузу и стремительно вышел из шатра, крепко сжав в руке свиток.
Бейбарс скакал через лагерь, и мамлюки в страхе разбегались в стороны — такую он излучал ярость. Солнце село. Из ущелья в пурпурное небо взмывали языки пламени. Там горели погребальные костры. Пустыню оглашали веселое пение, смех и женский визг.