Эдуард ринулся было за королем, но канцлер его остановил. Глаза принца гневно блеснули.
Канцлер служил при королевском дворе всего год, но уже видел этот блеск в глазах наследника престола. Как-то он шел по дворцовому коридору на встречу с советниками. Впереди показался принц Эдуард, сзади двигался юный паж с полной супницей. Неожиданно паж споткнулся и опрокинул супницу на пол, чуть обрызгав обувь Эдуарда. Принц, которого до сего момента канцлер полагал приятным молодым человеком с ровным характером, как будто взбесился. Он заставил испуганного мальчика начисто вылизать его башмаки, а затем и весь суп с пола.
Канцлер отпустил руку Эдуарда.
— Извините, мой принц, но ваш отец прав. У него нет выбора. Придется передать драгоценности рыцарям.
— Мой отец стар и часто хворает, — произнес Эдуард ледяным тоном. — И кто, по-вашему, будет выплачивать долг после его кончины? А до той поры рыцари будут держать драгоценности у себя. В том числе и корону, в которой мне предстоит взойти на трон. Я отказываюсь отдавать принадлежащее мне по праву.
— Я тоже не хочу, чтобы тамплиеры забирали королевские драгоценности, — сказал канцлер. — Но у вас есть возможность добиться желаемого, не расстраивая отца. Это, наверное, потребует помощи вашего… — канцлер на секунду задумался, как бы повежливее назвать этого человека, — слуги.
— Продолжайте, канцлер.
— Я обнаружил нечто имеющее отношение к прицепторию и могущее сослужить нам службу.
8
Нью-Темпл, Лондон
15 октября 1260 года
— Неужели в Париж? — с сомнением спросил Саймон.
— Так сказал Овейн, сегодня утром. — Уилл улыбался, помогая конюху тащить через двор большую вязанку сена. — Я буду сопровождать королевские драгоценности.
— Один? — чуть насмешливо удивился Саймон.
— Нет. Там будет Овейн, и девять других рыцарей, и их сержанты, и королева Элеонора. Мы поплывем на «Терпеливом». — Уилл кивнул в направлении пристани, где над верхушками деревьев возвышалась грот-мачта корабля.
— На этой развалине? Да ему только по лужам плавать. — Саймон наморщил нос. — Подними свой конец немного.
Уилл поднял вязанку выше, скользя ногами по мокрой земле. Последние два дня шел сильный дождь, и все вокруг пропиталось водой. Включая, разумеется, и турнирное поле. А до турнира осталось всего три дня. Последние службы Уилл усердно молился, чтобы выглянуло солнце. Сегодня его молитвы были услышаны. Холодный туманный рассвет сменило пронизывающе холодное, но ясное утро.
В нос ударил теплый животный запах конюшни. Они положили вязанку на пол. Уилл плюхнулся на нее, а Саймон исчез в кладовой, где держали упряжь. В конюшне сумрак стоял в любое время дня и в любую погоду. В одном конце длинного прохода располагались стойла боевых коней, в другом — обычных верховых, предназначенных для сержантов. Вокруг младшего конюха, подметающего пол в дальнем конце, клубилась пыль. Он чихнул.
— Значит, готовитесь сразиться? — донесся из кладовой голос Саймона.
— Я-то готовлюсь вовсю.
— Сэр Жак сильно тебя прижимает?
Уилл неопределенно хмыкнул. Вытащил из вязанки соломину, намотал на палец. В последние два дня ему было трудно сосредоточиться на поле. Жак был недоволен. «Боже мой, сержант, ты что, глухой или вообще безмозглый? Перестань пялить на меня глаза и заставь наконец двигаться свои чертовы ноги! Ты будешь работать или нет?» — шпынял подростка наставник.
Но Уилл продолжал пялить на рыцаря глаза. Потому что письмо, увиденное в соларе, кажется, предназначалось Циклопу. Прочитанное постоянно вертелось в голове. Вроде бы ничего особенного, но его впечатлили некоторые слова, значения которых юноша не понимал: «наше братство», «наш магистр», «наш круг»… Уилл знал о вербовке тамплиерами шпионов во вражеском стане, но в письме, похоже, намекалось на что-то другое. И почему без подписи? Жаль, не хватило времени дочитать до конца.
Саймон вынес из кладовой седло, положил на лавку, Затем посмотрел на Уилла:
— Ты победишь.
Тон был такой, как будто приятель и не сомневался.
— Что? — Уилл вскинул голову. — Да-да, может быть. — Он улыбнулся. Уверенность друга была ему приятна.
— И надолго ты уезжаешь в этот самый Париж? — спросил Саймон, взяв тряпку и кувшин с пчелиным воском.
— На неделю, — задумчиво проговорил Уилл. — Может, чуть дольше.
Саймон принялся натирать седло.
— Надеюсь, ты не забудешь обо мне там, за морем, в компании рыцарей и самой королевы.
— Никогда! Ведь ты мой… — Уилл замолк, пытаясь придумать подходящее слово. — Понимаешь, мы с тобой очень подходим друг другу.