Элинор отстраняется, разглядывая сестру.
– Как ты замечательно выглядишь! – с улыбкой говорит она.
Роуз пополнела. Она буквально пышет здоровьем. Ее голубые глаза лучатся, на щеках румянец. Эдвард без труда найдет ей подобающего мужа.
Элинор наклоняется за чемоданом, оставленным сестрой.
– Забирайся в двуколку, и едем домой. Полагаю, миссис Беллами уже приготовила нам торт «Виктория» с начинкой из клубничного джема. Как ты любишь, Мейбл. И Роуз тоже.
Малышка облизывает губы и чешет живот.
– Вкуснятина, – говорит она. Ее недавняя оторопь прошла столь же быстро, как и появилась. – Я люблю клубничный джем.
Совершенно нормальная детская речь. Никаких запинок. Может, ужасный эпизод ей просто привиделся? Не будь рядом Теда, она бы убедила себя в этом.
– Я тоже люблю клубничное варенье. – Роуз улыбается племяннице. – Видишь? У нас с тобой одинаковые вкусы.
Мейбл вкладывает свои пальчики в обтянутую перчаткой ладонь тетки.
– Как здорово вернуться домой! – восклицает Роуз, усаживаясь в двуколку.
Элинор трогает поводья. Дилли разворачивается и пускается в обратный путь к Брук-Энду. Мейбл усаживается между матерью и теткой.
– После путешествий тебе понадобится заново привыкать к тихой старой Англии, – говорит Элинор.
– Конечно, но я скучала по родным местам. И по тебе, дорогая Элли. Прежде мы если и расставались, то всего на несколько недель. – Она улыбается. – Однако… Париж и в самом деле удивителен. Как щедро было со стороны Эдварда отпустить меня в путешествие!
– И тебе оно пошло на пользу? – с напускной серьезностью спрашивает Элинор. – Ты превратилась в шикарную говорливую парижанку? Эдварду захочется увидеть результаты его щедрости.
– Придется отдать себя на его суд, – смеется Роуз.
Отдохнувшая Дилли пускается рысью. Элинор смотрит на профиль сестры. Роуз и в самом деле вся светится. Месяцы, проведенные в Париже, и недели путешествия по Италии явно пошли ей на пользу.
Сестры умолкают, убаюканные негромким цокотом копыт Дилли, чья гладкая шкура то озаряется светом, то тускнеет при переходе от открытых участков дороги к затененным. Меж тем солнце постепенно клонится к закату.
Теперь, когда Роуз сидит рядом, тайна Элинор бурлит и поднимается, словно горячий воздух. Ей не удержать это в себе. Она чувствует, что поступит очень даже правильно, если поделится первым делом с Роуз.
– Роуз… – шепчет Элинор над головой Мейбл. – У меня есть новость.
Глаза Роуз понимающе округляются.
– Ого! В самом деле? И каков… Слушай, ты хорошо себя чувствуешь?
Лоб сестры тревожно морщится. Неудивительно, что после трех выкидышей она встречает новость с некоторой настороженностью.
Элинор чувствует, что ее глаза наполняются слезами, и тоже улыбается:
– Три месяца. На этот раз врач уверен. Н-но мне никак не побороть страх. Я даже Эдварду еще не говорила. Не хочу искушать судьбу.
Роуз тянется к Элинор и крепко сжимает ее плечи:
– Раз врач говорит, что все будет в порядке… Что ж, тогда это замечательная новость. В прошлые разы ты не могла преодолеть двухмесячный рубеж. Или два с половиной.
– Да, знаю. И тем не менее… Трудно не волноваться.
– Конечно, – соглашается Роуз. – Это вполне понятно. Но ты должна следить за собой. Никаких волнений и чрезмерных нагрузок. – Она грозит сестре пальцем.
– Постараюсь.
– Мама, а что такое волнения и чрезмерные нагрузки?
Мейбл во все глаза смотрит на мать, надеясь включиться во взрослый разговор.
– Это значит, что мама не должна слишком уставать и расстраиваться.
– А почему?
– Позже поговорим, – шепчет сестре Элинор и наклоняется к Мейбл. – Просто маме нельзя слишком уставать и допускать, чтобы у нее болела голова.
– У меня голова болит, – заявляет Мейбл.
– Слушай, а что произошло перед самым моим появлением? – Роуз явно пытается сменить тему разговора. – Почему Тед тебя спрашивал, все ли в порядке с малышкой?
– Это… – Элинор чувствует, как радость медленно покидает ее, словно воздух из развязанного воздушного шарика. – Просто Мейбл…
Что ж это было? Ей не подобрать слов для описания случившегося.
– Так, ничего особенного, – наконец произносит Элинор, глядя на дочку. На лице малышки ни малейших тревожных признаков. – С ней все в порядке.
Дилли минует каменные столбы ворот, за которыми тянется широкая дорога, ведущая к широкому эдвардианскому фасаду Брук-Энда. День с его яркими красками погас. Элинор охватывает тягостное чувство. Оно накрывает ее, словно нежданное влажное облако.
Глава 2
Эдвард
Поезд, который должен был прийти в Мейфилд в 18:40, опоздал. Эдвард выходит из вагона и сразу погружается в липкий воздух. Помахивая портфелем, он идет к ожидающему его автомобилю. «Никак гроза собирается?» – думает он. Обычно здесь, среди сочной зелени Суррейских холмов, царит прохлада и можно забыть про духоту, дым, копоть и сутолоку Лондона. За городом человек может дышать в полном смысле слова.