«Тайное пламя» — его собственный термин для обозначения особой творческой силы Эру. Это «тайна» Господня, ибо только Он может в самом деле творить ех nihilo. Для Толкина пламя символизирует жизнь и творчество, мудрость и любовь Божью, которая пылает в сердце мира и питает его бытие. Это сознательная эманация творческой энергии самого Бога, жизнь, которой Он делится с миром.
В комментариях к «Речам Финрода и Андрет» в «Кольце Моргота» Толкин пишет, что Негасимый Пламень «видимо, означает творческую деятельность Эру (в некотором смысле отдельную от него или независимую внутри него), которая может давать вещам реальное и независимое, хотя вторичное и тварное, существование». Речь идет о «тайне авторства, когда автор, оставаясь сам “вовне” и независимым от своего творения, живет “внутри” него, на его вторичном уровне, более низком, чем уровень его собственного бытия, живет в нем как источник и основа его бытия».
В свете более ранних рассуждений мы можем назвать это божественным эросом. Обычно мы соотносим с Богом агапе, милосердие, а эрос — с любовью между полами. Но слово «эрос» передает страстную силу Божьей любви так, чего не может передать слово «агапе». Эросу свойственно стремление к красоте: это отклик на красоту или ее признание. Когда речь идет о Боге, это активное созидание красоты. Яростная, творческая, пламенная любовь Господа заключена в самом сердце Библии как Песнь Песней.
Эру зажигает в пустоте «Негасимый Пламень», наделяя мир сердцем. С помощью того же огня он воспламенил и Айнур, наделяя их бытием. Это пламя Мелькор разыскивает в пустоте, надеясь воспользоваться им для создания собственных творений, но не находит, «ибо Огонь принадлежит Илуватару». Вот почему Враг ничего не может создать, он умеет лишь искажать. Он может подражать, губить, слепо воспроизводить, может насмехаться и портить, но творить в истинном смысле слова — не может. Однако вожделеет он именно творчества, и неизбывное разочарование оборачивается для него неутолимой мукой. Мелькор сам стал пламенем, но оно дает больше жара, чем света. Он сжигает, уничтожает, а не освещает. Его огонь в сравнении с пламенем Эру/ Илуватара — лишь жалкая тень.
Двойственность огня как символа обыгрывается в таком фрагменте:
Балрог достиг моста. Гэндальф стоял уже на середине каменной дуги, опираясь левой рукой на посох; в правой холодным белым огнем сверкал Гламдринг…
— Ты не пройдешь, — сказал он [Гэндальф].
Орки замерли; наступила мертвая тишина, и голос Гэндальфа зазвучал отчетливее:
— Я — слуга Тайного Огня, и оружие мое — пламя Анора. Ты не пройдешь. Темное пламя Удуна не поможет тебе. Назад, во Мрак! Ты не пройдешь[106].
Пламя, принадлежащее Богу, горит, не сжигая. Меньшие огни дают свет, их можно использовать, чтобы наделить жизнью и формой другие создания, но они поглощают топливо, за счет которого горят. Все малые огни зависят от Господнего дара бытия, от топлива — от постоянно обновляемого вещества. Враг не желает зависимости от Бога, не принимает Божьей помощи. Он стремится к самодостаточности, но это — невозможно. Даже балрог обязан существованием не Мелькору, а Илуватару.
В Книге Премудрости Соломона есть нечто очень схожее с «тайным пламенем» Толкина. Так, сказано, что Премудрость, София, предшествовала созданию мира и была помещена в самое его сердце. «Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя: посему ничто оскверненное не войдет в нее. Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его (Прем 7:25–6)[107].
В Библии нетрудно отыскать и другие ссылки на тайное пламя. Возвращению Адама и Евы в Эдемский сад препятствует «пламенный меч»[108]. Бог является Аврааму как «пламя огня», пройдя «между рассеченными животными», когда заключает завет с Авраамом и его потомками[109]. Возрождая религию Израиля, пророк Илия призывает огонь с небес, и тот пожирает политую водою жертву[110]. Господь является Моисею в пламени объятого огнем куста и велит вывести народ из Египта[111]. Позже, после беседы с Господом на горе, лицо Моисея «сияло лучами» так ярко, что ему пришлось прикрыть его покрывалом[112]. Моисей говорит народу: «Ибо Господь, Бог твой, есть огнь поядающий…» (Втор 4:24).
В конце Книги Исхода мы видим, что Бог обитает в сияющем облаке, воплощении божественной славы, которое появляется внутри скинии, когда она служит израильтянам храмом.
106
Процитированный мною отрывок вызывает бесконечные споры среди поклонников книги и фильма. Подразумевается ли под «тайным огнем» то же самое, что «пламя Анора», или что–то другое? Есть мнение, будто второе — это отсылка к мечу Гандальва, Гламдрингу, которым некогда владел Тургон, король Гондолина, но слово «Анор» не вполне понятно. По всей видимости, это вариант квенийского имени для солнца, Анар (он же использован в названии «Минас Анор», «Башня Солнца», что впоследствии была переименована в Минас Тирит, или Башню Стражи). В томе «Кольцо Моргота» (с. 44) Кристофер Толкин признает, что слово и впрямь представляет из себя загадку, поскольку в некоторых рукописях Толкин явно использовал имя «Анар» применительно к Эа, или Миру Бытия. Тем не менее разумно предположить, что «пламя Анора» и впрямь — древнее эльфийское название Гламдринга, подразумевающее яркий блеск клинка, — название, известное, по всей вероятности, одному только Гандальву (и, возможно, балрогу — он вполне мог быть в числе атакующих Гондолин).
107
Здесь не представляется возможным углубляться во множество интерпретаций этого фрагмента и библейского понятия Премудрости. Более подробное богословское разъяснение содержится в работах французского богослова Луи Буйе и, в частности, в его книге «Космос: Мир и Слава Божья» (