Всю поэтическую концепцию мифологии надо было пересмотреть в соответствии с современной наукой. Это привело бы к сокрушительным последствиям — ведь даже «Властелин Колец» изобилует ссылками на ранние концепции (например, отец Эльронда отождествляется с Венерой, утренней и вечерней звездой). Как отмечает Кристофер Толкин, «прежняя структура была слишком всеобъемлющей, слишком взаимозависимой во всех ее частях и уходила корнями слишком глубоко, чтобы выдержать столь радикальную хирургическую операцию».
Однако на самом деле (учитывая, что мы имеем дело с Толкином!) мелкая, придирчивая, незавершенная редактура мифа куда более интересна, нежели можно вообразить. Даже размеры вселенной меняются, а «центральное положение» Арды объясняется тем, что именно она служит подобающей декорацией для богословской драмы Детей Божьих и битвы между Добром и Злом. Теперь солнце присутствует в мире с самого начала и не зажжено от Златого Древа, но Варда освящает его «священным светом» Илуватара. Мелькор, вожделея к новому свету, насилует божественную деву, живущую в солнце. Солнце повреждено, дева удаляется, исходный замысел Валар терпит крах. Значимость Двух Древ в последующей истории теперь состоит в том, что они зажжены до насилия над солнцем, так что и они, и Сильмарили содержат толику света, дарованного солнцу Илуватаром.
Главную проблему на тот момент представляло не солнце, а луна и звезды. Надо было любой ценой сохранить те фрагменты мифа, в которых эльфы особым образом связаны с ними. Толкин подумывал о темных вулканических дымах, заволакивающих солнце, а также о возведении купола, защищающего Арду (или хотя бы Валинор) от Мелькора. Предполагалось, что Варда выложила его, как узором, созвездиями внешней вселенной. Придумать решение не удалось, и переработка так и не была доведена до конца.
В «Покорителе Зари» Льюиса мальчик Юстэс никак не может поверить, что и в самом деле повстречал звезду «на покое». «В нашем мире, — сказал Юстэс, — звезда — это гигантский шар раскаленного газа». Звезда отвечает: «Даже в вашем мире, сын мой, это — не сама звезда, а лишь то, из чего она сделана»[126]. Подозреваю, что в исходной мифологической концепции Толкина больше истины, чем обнаружилось бы в поздних переделках. Впрочем, я могу и ошибаться. Возможно, Толкин стремился к чему–то, чего так и не достиг, но что ясно видел внутренним взором — к поэтическому пересмотру космологии, который вобрал бы в себя современную науку и исцелил бы видением красоты нашу культуру, израненную разделом разума и воображения.
ЭКРАНИЗАЦИЯ «ВЛАСТЕЛИНА КОЛЕЦ»
Эта книга от первых до последних страниц пестрит ссылками на трехчастный фильм «Властелин Колец» режиссера Питера Джексона, что вышел на экраны в 2001–2003 гг. Опубликовать полную рецензию на трилогию от «Нью–лайн–синема» стало возможным лишь после того, как первое британское издание данной книги ушло в печать. Итак, что же представляет собой это знаменательное явление кинематографии? Насколько верно передает оно дух толкиновской книги?
Кинокритики и поклонники Толкина, в общем и целом, все три фильма восприняли «на ура». Самым ярким примером подобной крайности для меня стал столбец в известной английской газете «Санди телеграф» от 1 февраля 2004 г. Кевин Майерз сетует, что Американская киноакадемия не выдвинула третью часть «Властелина Колец» ни на одну из премий в актерской отрасли. Да, фильм был номинирован в одиннадцати остальных категориях (собственно говоря, всех этих «Оскаров» до одного фильм и отыграл), однако, по словам Майерза, воспринимать фильм как всего–навсего непревзойденный шедевр технического мастерства означает закрыть глаза на «монументальную» значимость этого «грандиознейшего из достижений за всю историю кинематографа». Действительно, картина Джексона — «одно из величайших свершений человеческой фантазии», наравне с такими шедеврами, как «Девятая симфония» Бетховина, «Реквием» Моцарта или «Гамлет» Шекспира. Более того, Майерз утверждает, что «фильмы — художественное произведение куда более великое, нежели книги». «В том, что касается нравственной глубины и прозрачной ясности изложения, и широты охвата, и грандиозности поставленной задачи, и блеска исполнения, и силы образов, и технического мастерства они стали беспрецедентным, а возможно, что и непревзойденным эталоном».