Жить памятью о прошлом, славить его, пересказывать и признавать себя его частью — только так возможно сохранять и развивать культуру либо возродить ее, когда она почти угасла. Так, в момент коронации Арагорн эхом повторяет слова своего предка Элендиля, за тысячи лет до того ступившего на сушу после гибели Нуменора: «Из–за Великого Моря явился я в Средиземье. Здесь жить мне и моим наследникам вплоть до скончания мира». (В фильме актер поет эти слова на собственную музыку — столь глубоко его самоотождествление с прошлым.)
От начала и до конца цивилизации Средиземья, будь то героические общества Рохана и Гондора или мирные сельские и торговые общины вроде тех, из которых состоит Шир, складываются и крепнут благодаря памяти и обычаю. Ошибка современности — думать, что великие личности могут возникнуть сами по себе, не укоренившись в плодородной почве прошлого, в воспоминаниях о великих деяниях и в верности обещаниям, переданным через поколения. Цивилизация основана на заветах, безнаказанно нарушить которые невозможно. Великое воинство мертвых станет сражаться на службе у Короля, дабы восстановить свою честь.
Книга «Властелин Колец» воплощает в себе чувство благоговения к великому и вечно живому целому, частью которого мы являемся — к миру Природы, миру Традиции и духовному миру Провидения. Современность, в ее негативном аспекте, — это бунт против пресловутых трех миров. Характерно, что команда Питера Джексона при создании фильма–трилогии сумела сохранить все три мира. Тем самым создатели фильма помогли напомнить нам о том, что нашей цивилизацией почти утрачено.
ТОЛКИН И ЯЗЫЧЕСТВО
На страницах этой книги я исходил из следующего: католичество Толкина проявляется как «скрытое присутствие» на протяжении всей эпопеи «Властелин Колец» и легендариума в целом, и трудам Толкина внутренне присуща теологическая система и духовность, что с христианской точки зрения являются каноническими. Однако же мне сдается, что необходимо остановиться на этом подробнее: как указывает Кэтрин Мадсен, Толкин «непрост, и то, как христианская вера автора сказывалась на его сочинениях, тоже вопрос непростой». Это замечание сделано в эссе под названием «Свет от незримой лампы», опубликованном в 2004 г. в качестве второй главы сборника Джейн Чане «Толкин и мифотворчество» (см. Библиографию). По мне, это весомый аргумент от имени «нехристианских» читателей Толкина (сама автор обратилась в иудаизм), и мне бы хотелось ответить на него, собрав воедино отдельные нити своей книги в рамках нового издания.
Кэтрин Мадсен описывает свою детскую реакцию на «Властелина Колец», и реакция эта наверняка созвучна многим читателям. «Книга, казалось, имела отношение не столько к Новому Завету, сколько к тем горам, что я видела из окна, но она подтолкнула меня к религии. Собственно, однажды в споре подначив родителей спросить меня: «Ну хорошо, а во что ты веришь?» — я сбегала к себе в комнату, принесла все три тома и предъявила их со словами: «Я верю вот в это». Юношеский максимализм как есть; да только с тех пор я ни разу не усомнилась в его истинности».
Далее Кэтрин Мадсен рассказывает, что на протяжении многих лет она пыталась найти в христианстве то, что находила в Толкине, но напрасно. Комментаторы, по ее словам, «перелопатили» книгу, добывая из нее христианское содержание, но в результате лишь развеяли чары. Мадсен утверждает: хотя приверженность Толкина к католичеству невозможно отрицать, законам волшебной сказки автор верен еще более безоговорочно. Толкин «не предполагал, что труд его предназначен отстаивать или иллюстрировать, или пропагандировать христианство», и якобы христианские образы в его произведениях — это не более чем отголоски. «Если Эльберет обязана чем–то Деве Марии — если теперь при словах «Stella maris»[128] в сознании неизбежно звучит «о менель аглар эленнат»[129] - так это ее «звездность» вошла в Фаэри, а не чудесное материнство и не вечная девственность».
Средиземье в Третью Эпоху, как мы уже убедились, — это мир, практически лишенный официальных или явных культов, если не считать нескольких воззваний к Эльберет и утешительного либо ностальгического осознания великих стихийных Властей и нетленной красоты практически недосягаемого Запада. Согласно Мадсен, «Средиземье — это монотеистический мир, но, так сказать, теоретически; в нем нет теологии, нет завета и нет вероисповедания; он исполнен красоты и чуда и даже святости — но не божественности. Даже читателю не нужно исповедовать какую бы то ни было религию, чтобы это осознать. Для читателя куда важнее любить деревья».
129
[Сияя как драгоценные камни] с небес, великолепие звездного воинства» (цитата из песни к Эльберет («А Эльберет Гильтониэль»), приведенной в т. II, главе 1 романа «Властелин Колец») (синд.).