На что же надеется этот “антихрист, дипломированный Юлиан Отступник,.. певец неслыханной красоты и вольности” (стр. 142) в своей отчаянной борьбе против Монотеизма? Расчет его очень прост и по-своему реалистичен: “Если логика жизни здоровой плоти случайно встретится с жесткой инженерной систематизацией, и эта конструкция освятится дыханием вечных Богов, то союз этот разрушить не может никто” (стр. 142).
Но последователям “новых романтиков” не стоит забывать уроки истории: ведь совсем недавно мир был свидетелем того, как другие “певцы неслыханной красоты и вольности” закончили мерзостями Гестапо, а “неразрушимый союз” здоровой плоти с инженерной систематизацией под эгидой преисподних богов был разгромлен союзом народов – наследников Монотеизма.
14.Приговорить или помиловать.
Суть преисподней – в презрении к человеческой личности, которое находит свое крайнее выражение в убийстве невинного, в насилии над беспомощным, в издевательстве над беззащитным. В этом – предельный вызов Творцу, попытка доказать Его бессилие перед наглой дерзостью преступника, попирающего божественный закон, написанный в сердце каждого человека. Неспособный сотворить или приумножить жизнь, злодей приравнивает себя Творцу тем, что заявляет свое право уничтожать эту жизнь, безнаказанно сеять смерть. Последний вздох жертвы кажется палачу моментом его высшего торжества. Но если бы он был в состоянии увидеть, что при этом происходит в действительности, его душу охватил бы леденящий страх. Единственное, что доступно пониманию злодея: сила и слабость, власть и подчинение – но именно в момент кажущегося торжества его самоутверждение терпит окончательный крах. Предельно унизительным для себя образом палач попадает в полную и абсолютную зависимость от жертвы: такова высшая справедливость, установленная Творцом. Вот что пишет об этом католический богослов Доминик Бартелеми:
“По мнению… человека, которому непонятны предначертания Божии, несправедливость восторжествовала в тот момент, когда безвинный испустил последний вздох. Этот последний вздох безвинного доказывает, что не существует никакой всемогущей Справедливости.
По мнению нового человека, понимающего предначертания Божии, последний вздох невинного сильнее исполняющегося над ним несправедливого приговора. Тиран думал, что избавляется от живого укора, которым является праведник, предав его смерти. Но исполнение Божественного приговора над палачом совершенно приостанавливается при последнем вздохе его жертвы. Если этот последний вздох есть призыв к мщению, то никто не в силах преградить этому призыву доступ к Высшему Суду. Если же этот последний вздох ходатайствует за палача, Божественное правосудие соглашается с прощением жертвы… Бог даровал самим жертвам власть выносить приговор убийцам или их миловать” (Доминик Бартелеми, стр. 241-242).
Сын Божий и Сын Человеческий Иисус Христос Своей жертвенной кровью спас человеческий род от постоянно угрожавшей опасности установления власти преисподней над землей. Только кровь мучеников создала ту духовную атмосферу, в которой христианство смогло стать государственной религией Рима – именно в те времена, когда силы преисподней пытались овладеть мировой империей. Как пророчествует апостол Иоанн Богослов, именно пролитая жертвенная Кровь дает Иисусу право участвовать в апокалиптической битве и победить в ней: “Достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле” (Откр. 5:9).
Не нужно думать, что свобода волеизъявления жертвы связана обязанностью во что бы то ни стало прощать своих палачей. Человек Иисус на кресте выносит решение о помиловании: “Отче! Прости им, ибо не знают, что делают” (Лк. 23:34) и то же самое повторяет первомученник Стефан: “не вмени им греха сего” (Деян. 7:60). Но Священное Писание приводит и противоположный пример – в апокалиптические времена души убитых молятся: “Доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?” (Откр. 6:10). Откровение Иоанна показывает, что массовое извращение человеческой воли может вызвать “зверя из бездны” или “из моря”: “на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные… и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним?” (Откр. 13:1-4). Требование мучеников, ставших жертвами “зверя”, служит окончательным приговором. Участь его: “озеро огненное, горящее серою” (Откр. 19:20) – здесь вместе со своим “человекоорудием” заканчивает свой путь первый архангел, в глубокой древности восставший против Творца.
15.В чем сила “зверя”?
Итак, преисподний “зверь” готовится к “выходу из бездны” (Откр. 11:7): это уже не только духовная метафора, но политическая реальность нашей эпохи. Готовясь к священной битве, мы должны исчерпывающе понять врага: его корни, его цели, его стратегию – возможно, уже следующее поколение столкнется с ним лицом к лицу. Что же говорит Св. Писание о павшем архангеле, ставшем “князем преисподней”?
Библейские пророки называют первого отступника условными именами. Одно из них ЛЕВИАФАН (Иов.3:8; 40:20; Ис. 27:1) – что можно перевести как “связанный”, т. е. как указание на плененность и заточение. Другое именование РАХАВ или РА’АВ, (Пс. 86:4; 88:11): упрямый, гордый; но ср. также РУ’А, злоба; РА’АХ: дурной, злой; РА’АВ: голод. Заслуживает внимания в связи с этим абх. РЭЙХАБ: старший среди них, что в точности соответствует начальному положению павшего архангела. Видимо, это и есть его адамитское наименование, которое в еврейской традиции, как обычно, было переосмыслено в духе народного языка семитов. Другая адамитская ассоциация абх. РАЩАЖЪ: их очень древний владыка – но ЖЪ передает оттенок пренебрежения.
Оба этих имени, ЛЕВИАФАН и РАХАВ, ассоциируются у евреев с Египтом, в связи с его зооморфными культами. У Иова описан также БЕГЕМОТ, БЕХАМОТ, гебраизированное p-ehe-man: “водяной бык” – коптское слово, где p – определенный артикль, ehe– бык, man – вода. То, что речь идет не просто о животном, дает указание фраза, непонятная при буквальном понимании: “это – верх путей Божиих; только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой” (Иов. 40:14). Переведенное как “верх путей” евр. РЕШИТ: первенец, от РЕШ: голова. РЕШИТ означает первый как по времени происхождения, так и по рангу, положению. Так, в Числ. 24:20 – РЕШИТ ГОИМ: первый из народов (Амалик); у Амоса (6:1) – РЕШИТ ХАГОИМ переведено как “первенствующий из народов”, об Израиле, правда, в ироническом, обличительном смысле. “Приблизить к нему меч Свой” можно понять как указание на то, что Сам Всевышний должен был вмешаться, чтобы сокрушить силу первого мятежника.
В чем же заключается сила РАХАВА и каким был повод для его отпадения от Бога?
Характер воздействия преисподнего духа на человека показывает его особую связь с низшей животной природой. Это обусловлено тем, что РАХАВ, когда был еще Архангелом, имел призвание помогать Творцу в деле эволюции животного мира, которая в конечном счете должна была подготовить условия для достижения высшей цели – создания человека, как существа принципиально нового типа. РАХАВ может пониматься как “первый” или “старший” не в смысле ранга, в котором он не выше МИХАИЛА, ГАВРИИЛА или даже САТА?НА, но в том смысле, что он – в силу специфики своего призвания , раньше других Архангелов активно и непосредственно включается в эволюционный процесс творения на земле.
Можно предположить, что ангельская природа для поддержания своего активного существования требует постоянного притока энергии извне, как для человека необходимо питание материальной пищей. Первый Архангел извратил свою природу тем, что отказался от Божественных Энергий – из нежелания быть зависимым от Бога, и научился “питаться” энергиями животных, эманациями животной природы. Бессмысленное, эволюционно бесперспективное наращивание размеров тела, видимо, было первым опытом воздействия РАХАВА на эволюцию в своих собственных целях: в этом выразилось его начальное пристрастие к живой материи, на которой он начал паразитировать. Это произошло в эпоху мезозоя, когда на земле господствовали гигантские ящеры , динозавры, ихтио-, бронто- и прочие “завры”. Гибель этого мира вследствие, как считает наука, какой-то общепланетной катастрофы, стала его первой “неудачей”, первым предупреждением со стороны Творца. Но с тех пор излюбленными образами и символами РАХАВА остались всевозможные змеи, чешуйчатые драконы, морские чудовища. В мифах многих народов присутствует чудовищный змей, воплощение мирового зла или изначального хаоса: шумерская ТИАМАТ, египетский АПОП, греческий ТИФОН, абхазский АГУЛШЬАП и т.д. Поэтому и в Откровении Иоанна он изображен как “выходящий из моря зверь с семью головами” (Откр. 13:1).