Зачатие и рождение Сасрыквы окружено легендарными подробностями; неизвестный “пастух с другого берега” (м. б. с другой стороны гор?) увидел Сатаней во время купания в реке (иногда указывается имя пастуха: ОЗЕРМЕДЖ и название реки: КУБАНЬ); семя с другого берега попадает в камень, из которого и рождается Сасрыква. Помощником в его рождении выступает ТЛЕПШ, мифологический кузнец адыгов (АЙНАР-ИЖЬИ у абхазов, КУРДАЛАГОН у осетин).
Попытаемся найти место Сатаней-Гуаща и Сасрыквы в библейской родословной. Никакого женского имени в генеалогии сифитов не упоминается, но можно поставить вопрос об имени ее отца. В адыгском варианте это имя звучит как ОРДАШ, в кабардинском Сатаней считается воспитанницей рода КАРДАН; в обоих случаях корень ОРД (АРД) может указывать на сифитского патриарха ИАРЕДА. Осетинский эпос называет отцом Сатаней таинственного УАСТЫРДЖИ: здесь снова корень ЫРД; другой вариант , УАСГЕРГИ: божественный АЕРГ; УАСА: осет. “святой”, “божественный”. У абхазов имя отца Сатаней не названо: он просто “дряхлый старец”, но старшие родственники нартов – МЫЛХЫЗЫ; старше всех УАСАХ (возможно, то же, что осетинский УАСГЕРГ). Не исключено, что МЫЛХЫЗ восходит к имени МАХАЛАЛЭЙЛ (отец Иареда); библейское имя МЕЛХИСЕДЕК, которого еврейское предание отождествляет с ЕНОХОМ, может быть прочитано как абх. МЫЛХЫЗ-САС-ДАХ: уважаемый гость из рода Мылхызов.
Если связать все это с основным указанием Библии относительно Еноха о том, что Бог “переселил его”, то мы приходим к выводу, что отцом Сасрыквы, мужем Сатаней-Гуаща, был именно Енох, сын Иареда, внук Махалалэйла. Тайно поселившись в Бзыбской Абхазии, будущем послепотопном центре адамитства, он стал безымянным, безвестным пастухом, который свободно мог через перевалы посещать Северный Кавказ и встречаться со своей женой Сатаней-Гуаща. Сама же Сатаней-Гуаща происходит из того же рода Мылхызов, ее отец – родственник Йареда, один из великих Аергов. Если Енох до сих пор жив, то его роль как отца Сасрыквы может быть прообразовательной и подготовительной к рождению грядущего князя Михаила.
16. Разное отражение одних и тех же событий.
Мать Сатаней в осетинском эпосе носит имя ДЗЕРАССА – здесь звучит абх. ДЗЫ: вода; она – дочь морского бога ДОНБЕТРА (в некоторых сказаниях “народ донбетров” прямо называется “черноморским”); это говорит о том, что Дзерасса – тоже из аергов (т. е. сифитов).
Рождение Сатаней окружено таинственностью; “прилетевший” божественный Уастырджи зачинает ее от только что умершей Дзерассы; этот сюжет повторяется в греческой мифологии, где АРЕС зачинает сына от мертвой АЭРОПЫ. Священные рождения становятся возможными, когда утихает буйство витальных сил плоти: таков подтекст мифа. В Библии великие праведники нередко рождаются от престарелых родителей: “Авраам же и Сарра были стары и в летах преклонных, и обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось” (Быт. 18:11); также о родителях Иоанна Крестителя: “у них не было детей; ибо Елизавета была неплодна; и оба были в летах преклонных” (Лк. 1:7). В осетинской версии Дзерасса была при жизни супругой Астархага, основателя одного из трех главных “нартских” (осетинских) родов. Адыги и кабардинцы считают, что Сатаней родилась или, по крайней мере, воспитывалась у них. Во всяком случае, все варианты эпоса сходятся в том, что основные события, связанные с Сатаней и Сасрыквой, разворачивались на Северном Кавказе.
Будучи современницей дочери Ламеха – Нахамы, Сатаней непосредственно противостоит Нахаме, так же как в Откровении Иоанна образ “жены, облеченной в солнце” противопоставлен образу “жены, сидящей на звере”, которая есть “мать блудницам и мерзостям земным” (Откр. 17:5). Если благодаря своей магии Нахама стала мистической родоначальницей нечестивых исполинов, то Сатаней-Гуаща, средоточие благих сил природы, стала духовной матерью Божьих воинов – нартов. Так же как Ноема действует в союзе со своим братом Тувалкаином, Сатаней-Гуаща оказывается женой и, безусловно, сотрудницей великого Еноха.
В осетинском эпосе образ Сасрыквы (осет. СОЗРУКО или СОСЛАН) значительно снижен; по сравнению с абхазо-адыгским вариантом он наделяется некоторыми дурными чертами характера – хитростью, коварством; больше симпатий вызывает сильный и прямолинейный БАТРАДЗ – его постоянный соперник; впрочем, обоих героев губит ХУР: осет. “солнце”, тесть Созруко. Вполне отрицательный характер образ Сасрыквы приобретает в чеченском эпосе, где он именуется СЕСКА СОЛСА и выступает как предводитель нарт-орстхойцев, которые в отличие от истинных нартов (“ньяртов”), причиняли много бед мирным жителям. Из-за их разбоя исчезла земная благодать (чеч. ДУНЕН-БЕРКАТ) и наступил голод. В конце концов, нарт-орстхойцы бросают вызов богу по имени СЕЛА, что приводит к их гибели. Тот же сюжет добровольной гибели нартов, но при сочувственном отношении к ним и к их трагической судьбе, повторяется в осетинской версии. “Зловещая идея рока бросает свою мрачную тень на важнейшие эпизоды истории нартов” – пишет В. И. Абаев (стр. 91). В ингушском эпосе, в отличие от чеченского, нарт-орстхойцы выступают как защитники и покровители народа; многие святилища в горной Ингушетии посвящены Сеска Солса. Такие противоречивые оценки центрального эпического героя служат отражением каких-то глубоких раздоров в стане нартов. Абхазо-адыгский эпос говорит о зависти братьев-нартов к благородному Сасрыкве, постоянно выручающему их из беды. Главный повод для зависти – явное предпочтение, которое оказывает ему Сатаней-Гуаща. Ряд характерных черт сближает Сасрыкву с более поздним историческим прообразом Михаила: библейским Иосифом, сыном Иакова-Израиля. Также, как Сасрыква, Иосиф своими лучшими качествами обязан матери (Рахили); подобно Сасрыкве, он становится жертвой зависти братьев; как и Сасрыква, Иосиф не мстит им, но, напротив, в трудную минуту приходит им на помощь – спасает от голодной смерти. Как прежде у Сасрыквы и впоследствии у Михаила, главным символическим атрибутом Иосифа является лук (в отличие от меча у Иисуса). В этой связи вновь вспоминаются слова пророчества Иакова о Мессии из колена Иосифа: “огорчали его, и стреляли, и враждовали на него стрельцы”; но Михаил, этот “новый Сасрыква”, в конечном счете восторжествует: “но тверд остался лук его, и крепки мышцы рук его, от рук мощного Бога Иаковлева” (Быт. 49:23-24).
Чтобы связать миф с реальностью, необходимо объяснить, для чего понадобилось создавать легенду об отсутствии у Сатаней мужа, о рождении Сасрыквы из камня, о сверхъестественных обстоятельствах зачатия самой Сатаней от Дзерассы? Мы можем предложить следующую версию.
17. Борьба с каинитами на Северном Кавказе.
Проповедь сифитов на Северном Кавказе встретила сильнейшее идейное противодействие со стороны каинитов; это противодействие имело определенный успех, так что народы Северного Кавказа или часть из них оказались настроенными против своих учителей и жрецов: сифитов – аергов. Возникла угроза объединения тогдашнего человечества вокруг Нахамы и Тувалкаина. Чтобы это предотвратить, по воле Всевышнего и должна была родиться женщина с такими необыкновенными качествами, как Сатаней-Гуаща (обычные сказочные преувеличения, разумеется, можно оставить в стороне). Трудность состояла в том, что ей предстояло действовать на Северном Кавказе, где в то время проживала большая часть адамитского человечества. Вероятно, пропаганда каинитов и пример амазонок имели некоторый успех: местные жители могли еще выносить присутствие в своей среде сифитских женщин, но против сифитов-мужчин были настроены решительно-враждебно. Именно этим можно объяснить таинственную атмосферу вокруг рождения Сатаней и необходимость для нее самой дать клятву никогда не выходить замуж, а рождение Сасрыквы объяснить как результат сверхъестественного вмешательства. Поскольку учителя-сифиты передали предание об Адаме, о священном камне, на котором он рос, о Небесном Кузнеце, который сотворил в Адаме человеческую сущность; практиковали таинство восыновления Адаму – то именно это предание и таинство трансформировались в миф о рождении Сасрыквы из камня и об участии в его сотворении священного кузнеца. Сообщение же о том, что Сатаней-Гуаща была матерью “всех нартов”, без всякого упоминания об их отце, указывает на факт “усыновления” северокавказских народов, которые единодушно признали в ней общую великую Мать; впрочем, этот аспект предания содержит и более глубокий мистический смысл, связанный с особенностями природы самой Сатаней-Гуаща.
18. Оружие клеветы.
Создание нартской общности во главе с Сатаней-Гуаща и Сасрыквой позволило приостановить идейную экспансию каинитов, отразить военную агрессию “высокорослых” и тем самым спасти предпотопное человечество от духовного вырождения или физической гибели. Все варианты предания соглашаются в том, что нартское дело имело лишь временный успех и в конце концов потерпело неудачу. Однако, после ухода с исторической арены действительных героев эпоса, напряженная духовная борьба развернулась вокруг их памяти. Носители каинитского духа не могли примириться с тем ореолом святости и благородства, которым оказались окружены имена Сатаней-Гуаща и Сасрыквы; в таких случаях главным оружием служит ядовитая клевета, имеющая целью опорочить светлую память героев. Абхазский эпос говорит о том, что подобная клевета, вызванная завистью братьев, начала распространяться уже при жизни Сасрыквы: это были прежде всего обвинения в его незаконном происхождении. Применяемое к нему именование АНШ*А, первоначально, видимо, означавшее: сын (*А), верный (Ш) Богу (АН) стало пониматься как “сын, происшедший от матери (АН)”, т. е. “незаконнорожденный”. Клевета переходит на его предполагаемого отца – пастуха; с одной стороны, он такой слабый, что не может переплыть бурную реку, в которой свободно плещется Сатаней, с другой стороны, он наделяется звероподобными и даже “преисподними” чертами. Он изображается “лохматым”, с бровями или веками до земли, одержимым неистовой похотью: прообраз будущих водяных, сатиров, леших. К этому нартскому первообразу, вероятно, восходят адыгейский ПШИШАН, сванский ПУСНАЙ, прусский ПУШАЙТИС, греческий ПАН, козлоподобный пастух Ригведы ПУШАН. Отметим, что адамитская этимология имени ПУШАН (ПЫСАН): речной (ПЫС) бог (АН) – вполне соответствует нартскому эпосу, где отец Сасрыквы живет “за рекой” и совершает акт зачатия “через реку”.