- Наверное, - ответила мадам Жозани и потянула Марию Луизу в сторону.
- А что именно здесь будут показывать, - Мария Луиза уперлась, как заартачившаяся лошадь.
- Непристойные вещи! – воскликнула мадам Жозани.
- Я хочу посмотреть.
- Мадмуазель, вы только что вышли из храма божьего. Вы только что исповедались. И хотите увидеть богопротивное зрелище!
- Мадам, - Мария Луиза почувствовала, что начинает злиться. Ощущение эйфории после исповеди постепенно исчезало, - Там, в соборе, вы позволили себе рассказывать мне весьма неприличные истории. А теперь запрещаете смотреть на то, как одни люди развлекают других людей?
Наверное, после этих слов мадам Жозани покраснела. Но Мария Луиза этого не увидела. В свете факелов и костров все лица принимали огненный оттенок.
- Делайте, что хотите, - мадам Жозани развела руки в стороны. – Я доставлю вас в Версаль и уеду! Вы невозможны.
Между тем, ткань уже оказалась натянутой. Юноша и мрачный старик теперь устанавливали опоры пониже и протягивали между ними веревку. Сделав свою работу, они тихо удалились. На их месте через некоторое время оказались два весьма забавно одетых человека.
Один в широкой длинной крестьянской рубахе из мешковины, босой, похоже, весь обсыпанный мукой.
Второй, в белой с разноцветными заплатками блузе, коричневом кушаке и белых, грубо заштопанных цветными лоскутами панталонах. На боку у человека болталась деревянная шпага, на голову была надета шапочка с заячьим хвостом, лицо закрывала черная маска с шишкой на лбу.
Как только эти двое встали перед натянутой со звездами тканью, вокруг них появились люди. Бесцельно слонявшийся по площади народ образовал теперь вокруг ряженых полукруг. Стало тесно.
- Пойдемте от этого балагана! – мадам Жозани больно вцепилась в руку Марии Луизе.
- Никуда я не пойду, - уперлась маркиза.
- Вы собираетесь стоять посреди этого сброда и смотреть?!
- Да.
Человек в крестьянской из мешковины рубахе повернулся к зрителям и скорчил такую печальную, трагичную рожу, что вызвал у толпы истеричный хохот.
- Чего ты кривишься, Пьеро. Аль Коломбина не дает?
- Мне Коломбина не дает который год, - ответил тот, кого назвали Пьеро. – А ты, паршивый Арлекин, как не крути, а сам один!
- Мне Коломбина скоро даст. И будет свадебка у нас. А ты, Пьеро, в рванине будешь не нужен ей и этим людям. Ты стар, зануден и дурак.
- Ты сам хромаешь кое-как. Убогий скрюченный червяк!
Вместо ответа Арлекин влепил Пьеро оплеуху. Тот бросился на Арлекина с кулаками, но наткнулся на деревянную шпагу.
- Куда ты лезешь, рваный черт?! До драки не дорос еще. Не одолеешь даже кошку, уже подросшую немножко!
Из-за натянутой ткани вышел мрачный старик, вручил Арлекину кошку и удалился. Кошка мяукала, вертела хвостом и все пыталась оцарапать того, кто ее держал. Арлекин бросил кошку прямо в лицо Пьеро. В свете факелов было видно, как животное оцарапало комедианта.
Пьеро с размаху грохнулся на землю и разрыдался.
- И почему мне не везет, который год, - сказал он, и его реплика потонула в смехе.
Арлекин, победно задрав голову, стоял над Пьеро.
И тут к зрителям вышла невысокая худенькая девочка лет десяти в красной блузке и короткой желтой юбке. Толпа заулюлюкала. Девочка посмотрела на людей большими грустными глазами.
- Не ссорьтесь, прошу вас. Я ссор не люблю. Я лучше вам танец сейчас подарю.
Не успела Мария Луиза моргнуть, как девочка оказалась на натянутой между опорами веревке. Мрачный старик достал, словно из воздуха скрипку и заиграл.
Она кружила над землей, как ночная бабочка. В свете факелов веревку было плохо видно и казалось, что девочка танцует в воздухе.
Каждый раз, когда девочка подпрыгивала, выполняя сложные пируэты, Мария Луиза замирала от страха. Ей казалось, что артистка вот-вот упадет. Но девочка не падала. Она продолжала летать, завораживая зрителей своим танцем.
«Жертва или возлюбленная? Кем тебе суждено стать?»
Кто это сказал? Мария Луиза четко услышала, что кто-то произнес эту фразу ей прямо в ухо. Маркиза посмотрела вокруг себя, но увидела лишь разгоряченные зрелищем лица. Глаза этих лиц горели вожделением и восхищением.
«Жертва или возлюбленная?»
Внимание Марии Луизы привлек мужчина с тяжелым, словно приговор взглядом и резкими чертами лица в сером плаще. Но если фразу сказал он, то маркиза не смогла бы ее услышать, потому что мужчина стоял достаточно далеко.
Аласт Данкур, не отрываясь, смотрел на танцующую девочку.
«Жертва или возлюбленная? Кем тебе суждено стать?» - думал он.
В его черных, ночью кажущихся огромных глазах, плясало факельное пламя. Аласт Данкур остался стоять возле паперти даже когда бродячий театр закончил арлекинаду.
- Жанни, ты была сегодня великолепна! – сказал снявший маску Арлекин.
- Спасибо, Жак, я старалась.
- Значит, тебя зовут Жанни, - прошептал Аласт. – Я еще вернусь за тобой, когда решу кто ты: жертва или возлюбленная».
6
«Версальский дворец открыт для публичных увеселений»
Надпись на фронтоне главного дворцового корпуса
« Голос из свиты:
Но это ж Рубенс!
Мачеха:
Отговорки бросьте!
Скажите мне, в какой еще стране
Людей, что к королю приходят в гости,
Встречают голой жопой на стене?»
Леонид Филатов «Золушка до и после»
ХХХ
- Тебе нравится эта картина? – спросил герцог Ленуар Дамор Пропре своего слугу Готье.
В ответ слуга яростно закивал кучерявой головой, в знак согласия, и стал переводить восхищенный взгляд с картины на хозяина.
- Это «Спасение Дианой Ифигении» Шарля де Лафоса. Какие у Ифигении покатые молочные плечи. А это платье скорее приоткрывает, чем скрывает грудь. Я могу только представить нежные бутончики ее сосков, - герцог грустно поправил съехавший на бок парик «бинет», погладил его длинные, завитые крупными кольцами локоны. – Готье, знаешь, как мне надоела эта гадость?
Ленуар Дамор Пропре имел ввиду свой парик, который напоминал ему ежедневно, что молодость в прошлом.
Готье опять закивал, натужно замычал и, стал показывать руками, как он восхищается этой гадостью – картиной. Поскольку по губам хозяина смог прочитать только обрывки сказанной им фразы.
- Хватит кривляться, - герцог с досадой махнул на слугу рукой.
Готье – глухонемой с рождения отлично выучил основные приказы по жестам: принеси, подай, отнеси, подними, опусти. И немного разбирал фразы по губам. Но не всегда точно, отчего порой реагировал на веселые речи грустно, а услышав печальные, мог дико расхохотаться. Недалекий малый этот Готье, но герцога Ленуара Дамор Пропре он забавлял.
Герцог давно не бывал на исповеди. И хотя знал, что душа его давно погрязла в грехе, считал, что мысли и чувства свои доверит только богу и слуге Готье.
- Эхе –хе. Время уходит. Я старею. А в Версале столько красоток!
Готье посмотрел на печальное мощное с сильно выдающимся вперед подбородком лицо хозяина и скорчил гримасу оскорбленной обезьянки.
- Знаешь, недавно мадам Бете сообщила, что во дворец приехала новенькая. По ее словам очень хорошенькая, юная девушка.
Готье смотрел на хозяина мокрыми от слез глазами.
- Не плачь, мой верный Готье, не плачь. У меня есть шанс соблазнить ее. Ей всего пятнадцать. Приехала из какого-то забытого богом замка. Без охраны, с парой платьев и жалкой горсткой ливров. Она из обедневшей аристократии, Готье. Мне повезло.
Ленуар Дамор Пропре заулыбался. На его морщинистой крупной физиономии эта улыбка смотрелась весьма странно. Наверное, так выглядит улыбающийся крокодил.