Требование «места под солнцем» вновь становится сакраментальной формулой немецкого империализма. Если до начала 30-х годов колониальные претензии немецкой буржуазии были частью идеологической подготовки к предстоящей борьбе за передел мира, за завоевание мирового господства, то вскоре после прихода фашистов к власти эти претензии принимают все более реальный характер.
Однако своеобразие складывавшейся ситуации состояло в том, что заправилы Большого совета Федерации британской промышленности, направлявшего политику Лондона, всесильные магнаты французского «Комите де Форж». представители «60 семейств» Америки стремились отодвинуть на второй план острейшие противоречия между Англией, Францией и США, с одной стороны, и Германией, с другой, считая главным противоречием между западными державами и страной социализма.
Империалисты Англии, Франции и США стремились возродить агрессивную Германию в качестве инструмента своей антисоветской политики. Они приложили немало сил, вложили гигантские средства для того, чтобы превратить Веймарскую, а затем фашистскую Германию в орудие борьбы против Советской страны. Монополисты Англии, Франции и США — среди них особенно выделяются фигуры нефтяного короля Генри Детердинга, шефов «большой пятерки» английских банков, Рокфеллеров, Морганов и многих других, способствовали установлению в январе 1933 г. фашистской диктатуры в Германии — наиболее агрессивной террористической формы диктатуры ультрареакционных группировок монополистического капитала.
«Вся история подготовки Второй мировой войны являет собой потрясающую картину того, как классовая ограниченность реакционной буржуазии и ее слепая ненависть к коммунизму привели многие государства Европы к страшной катастрофе, к их порабощению немецко-фашистскими завоевателями»[1].
Репарационный план Дауэса, план Юнга, мораторий Гувера, решения Лозаннской конференции по репарационному вопросу в немалой степени способствовали возрождению военно-промышленного потенциала Германии. Именно золотой дождь американских долларов, английских фунтов стерлингов, французских франков оплодотворил немецкую военную промышленность, помог превратить ее экономический потенциал в военную мощь — в самолеты, пушки, танки.
Буржуазные историки и публицисты Джеймс Аллен, Аллен Буллок привели весьма красноречивые цифры. Репарационные платежи Германии с сентября 1924 г. по июнь 1931 г. (мораторий Гувера) составили, по неполным данным, 11 млрд марок; за этот же период Германия получила займы из-за границы или инвестиции на сумму около 25 млрд марок, из них около половины было предоставлено банкирами Уолл-стрита, значительная часть — лондонским Сити.
По свидетельству деятеля консервативной партии Англии, члена английского парламента Бутби, «в период между 1924–1929 гг. лондонский Сити был одержим страстью, граничившей почти с манией, — давать Германии деньги»[2].
Миллиарды американских долларов и английских фунтов стерлингов текли из сейфов банкиров Уолл-стрита и Сити в сейфы германских банкиров, помогая фашистским агрессорам ковать оружие против тех, кто давал им деньги. Бомбы, позднее сброшенные самолетами люфтваффе на Лондон и Ковентри, Страсбург и Дюнкерк, Бирмингем и Кале и японской авиацией на Пёрл-Харбор и Манилу, были сделаны на английские, американские, французские капиталы и доставлены самолетами, заправленными бензином англо-голландского нефтяного треста Генри Детердинга, американской нефтяной компании «Стандард ойл» и других нефтяных фирм. Именно Детердинг соорудил бензохранилища вдоль стратегических автомобильных дорог Германии и обеспечил их надежную защиту от атак с воздуха. Именно английские, американские и французские монополии явились главными поставщиками стратегического сырья для Германии и Японии. Железная руда и кокс, чугун и сталь, медь и алюминий, каучук и никель, олово и свинец, вольфрам и хром и многое другое стратегическое сырье широким потоком шло из Англии, США и Франции на немецкие и японские военные заводы. И чем ближе надвигалась опасность войны, тем интенсивнее эти страны снабжали германских и японских милитаристов нужным сырьем.
Накануне войны английский экономист Пауль Эйнциг писал об этой преступной помощи: «Если когда-нибудь настанет судный день, то ответственность за гибель британских солдат и гражданского населения придется возложить на снисходительную позицию английского правительства»[3]. Точнее, она была не снисходительной, а преступной.
Даже в годы Второй мировой войны, когда Англия и США воевали с фашистской Германией и милитаристской Японией, английские и американские монополии продолжали торговать через нейтральные страны со своими врагами стратегическим сырьем и оружием.