Кэллаген посмотрел на часы. Они показывали восемь.
— Созвонись с ним и скажи, что я сейчас приеду, — произнес он. — Я буду у него через десять минут, а ты побудь в офисе на случай, если ты мне понадобишься.
Николлз кивнул и стал подниматься. В этот момент зазвонил внутренний телефон. Он взял трубку. Кэллаген смотрел в окно.
Николлз зажал трубку рукой.
— Это дама, — сказал он. — Ее зовут Вендейн. Мисс Вендейн. Она говорит, что, как ей кажется, фирма Лейн хочет связаться с тобой, что ей срочно нужно тебя увидеть. Что ей ответить?
Кэллаген ухмыльнулся.
— Забавное дельце, — сказал он. — Назначь ей встречу на сегодняшний вечер. В любом месте, где она пожелает, если только это в Лондоне.
Николлз продолжил разговор по телефону. Повесив трубку, он сказал:
— Все в порядке. Она сказала, что ты можешь найти ее в десять часов в «Вентура-клаб» рядом с Шепард-Маркет.
Кэллаген закурил новую сигарету.
— Как она на слух? — спросил он.
Николлз усмехнулся и задумчиво развел руками.
— У нее один из тех голосов, Слим, — сказал он, — ну, знаешь, из тех, в которых звучит музыка и обещание вознаграждения, и вся эта чепуха в духе Омара Хайяма…
— Что ты говоришь, — произнес Кэллаген. — Винди, ты становишься поэтом.
— Да, — сказал Николлз. — Со мной это иногда случается… но я сам себе все порчу. На меня это накатывает всегда в самое неподходящее время. Как раз в тот момент, когда из меня должна изливаться поэзия, я вдруг обнаруживаю, что пытаюсь похлопать по заднице какую-нибудь дамочку, и все идет насмарку.
Он поднялся.
— Я буду ждать внизу, в офисе, — сказал он. — Может быть, ты заедешь туда попозже?
Кэллаген кивнул, надел мягкую черную шляпу и вышел из комнаты. Как только за ним закрылась дверь спальни, Николлз протянул руку к бутылке виски. Кэллаген вновь приоткрыл дверь.
— Налей себе виски, Винди, — произнес он и ухмыльнулся.
Николлз тихо выругался про себя.
— Какого черта я не подождал? — пробормотал он.
Мистер Лейн из фирмы «Лейн, Норкот, Феллинз, Трип и Лейн» был очень худощав и держался с достоинством. Вид у него был довольно озабоченный и несколько отрешенный.
Кэллаген уселся в большое кресло, стоящее напротив письменного стола юриста, и прикурил сигарету от выточенной на станке золотой зажигалки.
Лейн произнес:
— Боюсь, мистер Кэллаген, что это очень необычное дело.
Кэллаген ухмыльнулся.
— Думаю, что это так. Когда кто-то похищает драгоценности стоимостью сто тысяч, то этим должна заниматься полиция, а не частный детектив. — Он посмотрел на юриста. — Это очевидно, не так ли? — спросил он.
Лейн кивнул. Он сложил кончики пальцев вместе и через них посмотрел на Кэллагена, затем заговорил:
— Мистер Кэллаген, я думаю, что мне лучше рассказать вам всю историю с самого начала. Прежде всего, это была не моя идея привлечь частного детектива к этому делу. В тех случаях, с которыми я имел дело, меня всегда удовлетворяла работа полиции.
Кэллаген произнес:
— Неужели? — и стряхнул пепел с сигареты.
— В двух словах, — продолжил Лейн уверенным голосом, — история заключается в следующем. Моим клиентом является майор Эустас Вендейн. Вы могли слышать о Вендейнах, — это старинный род из Девона, действительно очень древний. Майор Вендейн проживает в Марграуд-Мэнор, — очень симпатичное поместье недалеко от Гара в Южном Девоне. Он является или являлся пожизненным владельцем чрезвычайно дорогих старинных драгоценностей, которые попали в этот род при довольно-таки уникальных обстоятельствах. Один из Вендейнов во времена королевы Елизаветы утопил массу испанских кораблей. А у него было разрешение оставлять себе в виде вознаграждения часть трофейной добычи. И в своем завещании он оставил инструкции, как распоряжаться имуществом после его смерти.
И он распорядился, чтобы глава рода являлся владельцем и опекуном драгоценностей в течение всей жизни. Хранить их он должен был в сейфе и в определенных случаях разрешать женщинам своего рода носить их. Если бы он попытался продать эти драгоценности, то право на них переходило следующему члену семьи по мужской линии, к которому бы они переходили по наследству после его смерти.