Чармиан густо покраснела. Так похоже на Джеффри использовать любую возможность, чтобы унизить ее.
Он смеялся и над тем, что Чармиан под утро всегда возвращалась к себе. Сначала она надеялась, что Джеффри будет заниматься с ней сексом нечасто, от случая к случаю. Но он это делал каждую ночь, которую проводил в доме.
И при этом его желание не ослабевало, он становился все ненасытнее. Ей приходилось проводить в его спальне столько времени, сколько ему хотелось.
— Кого это ты хочешь обмануть, каждый раз возвращаясь в свою постель? — спросил однажды Джеффри, когда Чармиан осторожно выбралась из его объятий и, вся дрожа, собирала свою одежду, разбросанную по полу.
— Не хочу, чтобы Лиззи знала… — тихо ответила она.
— Нравится выглядеть невинной недотрогой? — насмешливо предположил Джеффри.
Чармиан вышла молча. Она теперь вообще почти все время молчала, не позволяла себе ни умолять, ни кричать, почти не отвечала на его вопросы, не реагировала на язвительные реплики. Ночи держали ее в диком напряжении. Пока тело послушно отвечало на ненасытное желание Джеффри, трепетало от страстных прикосновений, горело от неистовых поцелуев, выгибалось навстречу его неутомимой плоти, Чармиан судорожно цеплялась руками за края кровати, боясь уступить искушению и обнять Джеффри или прижать к груди его голову. Это пассивное сопротивление и злило и смешило Джеффри, но помогало Чармиан сохранить остатки гордости.
Впрочем, Джеффри делал все, чтобы лишить ее этой иллюзии. Однажды, вернувшись днем из деловой поездки, он застал Чармиан в своем кабинете, где она раскладывала на его столе бумаги. Джеффри решительно запер дверь. Не сводя с нее глаз, он быстро сбросил пиджак и расстегнул брюки. Чармиан застыла, как кролик перед удавом. Он овладел ею мгновенно, грубо и ушел спокойно. А она не помнила себя от унижения и боли.
Пробираясь к себе на рассвете, дрожа от нервного напряжения, Чармиан тихо входила в квартиру и падала на кровать. Даже здесь она не могла уснуть и лежала, уставившись перед собой невидящими сухими глазами. Она и думать не могла о еде. Лицо ее осунулось, а глаза, утратив блеск, казались темно-синими, почти черными.
Хотя днем Чармиан старалась держаться так, будто ничего не происходило, часто ее лицо принимало отрешенное выражение, а сама она, казалось, не замечала ничего вокруг. Все чаще Джеффри бросал недоуменные взгляды на Чармиан. Он не понимал того, что с ней происходило, не мог в этом разобраться.
Состояние Чармиан начало волновать и Лиззи, хотя она пока не вмешивалась…
— Ваш гость… — Голос Лиззи заставил Чармиан оторваться от горьких мыслей.
Вероятно, подумала она, кто-то из знакомых бабушки пришел узнать, как она себя чувствует.
Однако, пересекая двор, Чармиан увидела припаркованную у ворот машину с иностранными номерами.
У Лиззи были ключи от квартиры Чармиан, и она провела туда гостя. Когда Чармиан вошла в гостиную, мужчина, сидевший на диване и читавший газету, поднялся, широко улыбаясь.
— Петер! — удивленно воскликнула она. — Что ты делаешь в Англии? И как ты…
— Я здесь по семейному делу, связанному с английскими родственниками моей бабушки. Отец настоял, чтобы я позвонил тебе и уговорил переменить свое решение и вернуться работать к нам. Ну, и я сам хотел тебя увидеть.
— Не могу. Боюсь, ничего не получится, — ответила Чармиан.
Петер был старшим сыном в семье, владевшей сетью отелей, где раньше работала Чармиан. Он никогда не скрывал своих чувств к ней. Они вместе ходили на вечеринки. Но когда Чармиан заметила, насколько серьезны чувства Петера к ней, она честно сказала, что не любит его.
Это не помешало им сохранить дружеские отношения. И Петеру первому Чармиан сообщила, что вынуждена оставить работу и вернуться к бабушке.
— Разве твоей бабушке не лучше? — нахмурившись, спросил он. — Я думал, что после отдыха ты…
— Ее состояние оказалось намного более серьезным, чем я предполагала. Да и врачи не знали этого, пока не провели обследование. Бабушке сделали очень серьезную операцию, и она хорошо перенесла ее, но, боюсь, не сможет жить одна, во всяком случае, первое время. Я бы с удовольствием вернулась назад, Петер, но сейчас это невозможно.
— Я подозревал, каким будет твой ответ, — грустно заметил Петер. — Мы очень скучаем по тебе, и если когда-нибудь передумаешь…
Провожая его, Чармиан растроганно сказала:
— Я не могла и подумать, что вы никого не возьмете на мое место.