Сопоставление этих и других строк канонического Четвероевангелия с апокрифами, кстати, лишний раз свидетельствует о преемственности апокрифических и признанных Церковью новозаветных источников.
Но здесь апостол Фома передает нам некий совершенно новый аспект или ракурс — о «потрясении», а затем уже…об «удивлении». Даже если учесть возможные искажения при переводе, у читающего эти апокрифические строки все равно возникают недоуменные вопросы. Предположим, что имеется в виду интеллектуальное осмысление в процессах постижения духовной Истины. Но тогда этот первый стих — самый обыкновенная трюизм! Стоило ли его приводить в контексте этого в высшей степени сложного для понимания Евангелия? — вряд ли! И даже если предположить, что апостол, приводя эти слова Иисуса, хотел в дидактических целях укрепить дух ищущих Истину, лишний раз напомнить читающим о возможных парадоксальных выводах при изучении духовных явлений, — все равно такое толкование не уменьшит такое впечатление обыденности и примитивности взываний к поискам Истины.
Нет, здесь имеется в виду нечто иное, ранее не упоминавшееся в апостольских памятниках письменности. Тогда что же?
Для того, чтобы понять аспекты, связанные с «потрясением» и «удивлением», обратимся к опыту других школ духовного развития учеников. В мексиканской традиции толтеков, столь широко известной ныне по книгам Карлоса Кастанеды, можно найти наилучшее, на мой взгляд, словесное объяснение феномена «потрясения». И именно изучение духовной традиции толтеков наилучшим образом показывает, что речь идет в этом стихе Евангелия от Фомы именно о духовном познании, а не об интеллектуально-логическом или научном познании западных ученых. Да, ученые тоже нередко бывали потрясены своими открытиями, но здесь подразумевается нечто иное.
Дон Хуан, раскрывая Кастанеде систему воззрений толтеков, указывал на существование двух реальностей — той, что поддается рационально-логическому истолкованию со стороны интеллекта (Неизвестное), и принципиально непостижимой для интеллекта духовной Высшей Реальности (Непознаваемое). Первая категория относится к так называемому тоналю, или системе впечатлений и образов, адекватно интерпретируемой органами чувств, сферой эмоций и интеллекта. Вторая категория — Непознаваемое — связана с Духом, или Нагуалем, представляя собой сверхинтеллектуальную многомерную Реальность, или супраментал (в терминах Шри Ауробиндо).
Неизвестное манит, притягивает и воодушевляет. В поисках неизвестного человек может свернуть горы и забраться на край света. Непознаваемое, или Нагуаль, наоборот, отталкивает, подавляет и угнетает всякого, кто отождествляет себя со своим телом, эмоциями и мыслями. Неизвестное раскрывает себя мягко, плавно и поступательно. Нагуаль, Непознаваемое обрушивается внезапно, с ошеломляющим эффектом.
В известной «Мистической трилогии» М. В. Лодыженского, когда он приводит рассказы о русских и западных христианских мистиках, вы найдете огромное множество примеров, подтверждающих это правило. Немало случаев есть и в буддийских описаниях, а столь модный ныне дзэн-буддизм вообще целиком основан достижении непредсказуемого внезапного Просветления!
И потому апостол Фома заявляет, что каждый, кто хоть раз нашел, испытал проявления Духа, т. е. явление сверхинтеллектуальное, он испытал потрясение, был ошеломлен. Кстати, и в тех случаях, и только в тех случаях, когда научное открытие действительно затрагивало всю систему мировоззрений ученого, вовлекая тем самым необходимое вмешательство высшего-«Я» последнего, ученый действительно испытывал шок и действительно испытывал потрясение (как это мы знаем, например, о физиках-ядерщиках и первопроходцах в области квантовой оптики).
Вы скажете, что от Иудеи до Мексики далековато, и что даже сам характер обучения у Иисуса Христа (который «учил притчами») и учеников в традиции мексиканских толтеков — сильно различаются. А потому, как можно заключить, подобное сравнение мало правомерно. Но не совсем…
Дело в том, что мы можем проследить немало сходных моментов из жизнеописания Господа нашего Иисуса Христа и в практике традиции мексиканских магов, аналогичных по крайней мере на внешнем уровне. Так, в течение несколько веков традиции мексиканских новых видящих ведущий лидер магической группе чаще всего ничего не сообщал своему ученику о предстоящей встрече с Непостижимым. И обычным результатом здесь являлись нервное потрясение, шок, прострация. Например, когда дон Хуан подпрыгнул и взлетел, описав над крышей своего дома траекторию, подобную бумерангу, девушка — банковский клерк, видевшая это, упала в обморок. Сам Кастанеда не раз был потрясен неожиданными смещениями свой точки сборки, или просто наблюдая сверхнормальные способности магов, а то и прощался с жизнью, например, в своем знаменитом прыжке в пропасть. Вообще, любой изучавший книги К. Кастанеды, сразу поймет этот стих из Евангелия апостола Фомы.
Но и Сам Иисус, как следует из всех евангелических жизнеописаний и уцелевших показаний современников, никогда не предупреждал о Своих чудесах. Например, Он никогда не говорил: «Сейчас Я пройду по воде как по суше», или «Сейчас Я действительно воскрешу Лазаря, а вы, пожалуйста, не бойтесь»…
Впрочем, попробуйте представить мысленно некоторые эпизоды из Четвероевангелия и поставить самого себя на место свидетелей чудес Иисусовых. Или на место Кастанеды… Или представьте, например, что вы идете по улице и некая бабушка впереди вас, вместо того, чтобы обойти большую лужу, решила перелететь через нее. Или что кто-то на ваших глазах вдруг пошел через речку не по мосту, а ступает по воде, не погружаясь в нее… Что вы испытаете? — подлинное потрясение! Картина мира, многолетне утверждаемая вашими обыденными органами чувств и земной логикой, в такие мгновения рушится, рассыпаясь как карточный домик! И первая мысль, которая возникает у человека, видящего настоящие проявления Духа обычно выражается довольно стандартной словесной формулой: «Ну все, крыша съехала…».
Поймите меня правильно: я никак не утверждаю о сход-стве чудес Иисуса и Его учительства с чудесами или учительством мексиканских магов или к примеру индийских йогов. Божественность самого происхождения Иисуса позволяет говорить лишь о внешних аналогиях в самих сверхнормальных способностях и о сходстве самих оккультно-эзотерических механизмов их практической реализации. Ведь известны, например, методики разгона туч, оживления покойников и т. п. феноменов. Но эти аспекты сходства никоим образом не ставят на одну доску Господа Иисуса Христа с экстрасенсами, йогами и магами.
Кроме того, не следует путать экстраординарные ситуации в обычной мирской жизни, способные ввести человека в шок, с проявлениями Духа, шокирующими своей неожиданностью.
Например, мой приятель как-то раз был свидетелем одного эпизода: он видел, как автоматически закрывающиеся двери электрич-ки однажды защемили шею у полного мужчины лет 45–50. Тот курил папиросу и замешкался с чемоданами на выходе из тамбура. Двери закрылись, так что голова пассажира оказалась снаружи вагона, а сам он, держа два здоровых чемодана, остался в тамбуре. Приятель мой стоял на платформе и видел, как лицо бедняги начало краснеть и стало бордовым. Мужчина выплюнул папиросу и произнес: «Ну все, отъездился!»
Основное отличие потрясения от мирских неожиданных ситуаций от шока из-за неожиданно надвигающихся проявлений Духа связано именно с тем, что первые связаны с внешними событиями, а вторые — с внутренними изменениями сознания. Именно с этим последним моментом, кстати, и связана опасность самостоятельной практики Йоги и особенно толтекских упражнений.
Замечу параллельно, что юмор — этот прекрасный психологический акт внутреннего отрицания внешней ситуации — в самом прямом смысле открывает двери для Духа, надстоящего над видимым миром материалистических перемен.