И у пророка Михея говорит Господь безбожнику: «Будешь сеять, а жать не будешь» (Мих 6:15).
Таким образом, мы видим, что здесь Пятое Евангелие не только не противоречит, но и продолжает традиции Библии канонической, и в дальнейшем мы найдем еще немало тому доказательств.
Этот стих Пятого Евангелия — о необходимости самопознавания — полностью совпадает с учением ныне живущего в Индии Божественного воплощения (я говорю о Сатья-Саи), а также с учением великого йогина Шри Рамана Махарши. Ключевые тезисы здесь идентичны: познание себя означает практическое познание и реализацию качеств своего высшего-«Я», а поскольку высшее-«Я» человека и есть Божественная Искра, качественно (хотя и не количественно) равная Господу, то познание своего высшего-«Я» внутренним интимным образом связано с познанием и означает познание Верховного Господа. Все довольно просто, если разобраться…
Близкие положения можно найти и в Бхагавад-Гите:
«От чувственного восприятия, о сын Кунти, возникают ощущения жары и холода, счастья и несчастья. Они приходят и уходят, ибо непостоянны. Терпи их, о потомок Бхараты. О лучший из людей, тот человек, который безучастен к этому, кто неизменен в счастье и горе, терпелив, — достоин бессмертия» (2:14–15).
«Преданный Богу человек, отказавшись от плодов действий, обретает совершенный мир; но кто не предан Богу и с вожделением стремится к плодам своей работы, тот попадает в рабство» (5:12).
«Тот, чей ум не привязан к внешним чувственным удовольствиям, обретает счастье в себе.» (5:21).
Таким же образом, и в терминах Йога-сутры Патанждали, пока человек не испытал состояния Кайвальи («независимой самодостаточности»), у него всегда будут какие-то проблемы!
4.Иисус сказал: Старый человек в его дни не замедлит спросить малого ребенка семи дней о месте жизни, и он будет жить. Ибо много первых будут последними, и они станут одним.
Этот стих всегда будет выглядеть как настоящая головоломка не только для официальных церковных богословов, но и для подавляющего большинства философов. И лишь сплав религии, теософии и оккультизма позволяет с большей вероятностью истолковать смысл этого стиха. Забегая чуть вперед, скажу, что он имеет целый спектр различных значений и отчасти самостоятельных образов, объединив их в виде одной неясной для непосвященного модели.
Сначала я должен рассказать две небольших истории.
Когда мне было примерно 3,5 года, меня взяли на похороны моей бабушки по отцовской линии, и я должен был присутствовать на этих похоронах. Не буду описывать все неприятные ощущения, пережитые мною в тот день на старом кладбище. Однако, вскоре после этого, я спросил другую бабушку, умрет ли она. Та ответила утвердительно, Тогда я спросил о маме, об отце, о дедушке и других близких родственниках, и получил ответ, что все люди умирают. Это мне вовсе не понравилось… Тогда я спросил, умру ли я сам, и бабушка сказала, что когда-нибудь и я умру. Это заставило меня задуматься, действительно ли я умру. Когда я думал о себе, что ощущал или видел самого себя как некий яркий поток светящегося света. Но это было не столько экстрасенсорное видение, сколько внутреннее ощущение самого себя, которое никак нельзя выразить в словах. Я одновременно и видел себя, и ощущал самого себя в виде пушистого пучка светящихся волокон, которые скорее напоминали струящийся откуда-то сверху и одновременно уходящих в никуда световой поток или золотисто-беловатый яркий туман. Я спросил сам себя: могу ли я умереть, и понял всю абсурдность этого утверждения.
— Нет, — сказал я тогда бабушке. — Я никак не могу умереть. Да и вообще, как я может умереть!
Она в ответ лишь посмеялась, сказав, что я еще глупый, и тогда я побежал к дедушке с этими же самыми вопросами. Но дедушка тоже сказал, что все люди умирают, и что я тоже когда-нибудь умру. Я снова не поверил, и побежал тогда к маме, спросить ее, могу ли я умереть. Она сказала примерно тоже же самое, что мне поведали бабушка и дедушка.
И в тот день я понял, что взрослые — удивительно глупые люди, потому что я никак не может умереть.
Эту историю из своего раннего детства мне удалось восстановить благодаря специальной магической практике перепросмотра, известной по книгам Кастанеды. Я привел эту историю здесь вовсе не для того, чтобы показать свою огромную духовную одаренность или какую-то гениальную духовную исключительность. Просто она очень хорошо согласуется со второй историей, которая стала известна мне во время пребывания в индийском ашраме Шри Сатья-Саи-Бабы. Эта история — подлинная, и хотя я не помню некоторых ее деталей, эти последние не очень важны.