Не спуская с Рейвен пристального взгляда, Слейт взвесил в руке тяжелый «кольт», а потом машинально провел большим пальцем по рукоятке. Неожиданно нахмурившись, он с минуту смотрел на пистолет, потом взглянул на Рейвен, и улыбка тронула его губы.
– Ну и загадала же ты мне загадку! Но я все-таки раскусил тебя, – с удовлетворением в голосе заявил он.
– Неужели? Это, вероятно, означает, что сейчас ты меня убьешь. Я единственная, кто знает правду о тебе, не так ли? Ты отнял у меня все, так что можешь забирать и мою жизнь.
– Поверь, ты нужна мне живой, Рейвен. Или мне следует называть тебя мисс Каннингем?
– О чем ты говоришь?
– Ты отлично знаешь, о чем. Твоя игра закончена.
– Понятия не имею, что ты имеешь в виду.
– Р. Каннингем. Ты сыщик из Чикаго, которого нанял Тед, разве не так?
– Конечно, нет. Я Рейвен Уэст.
– Ты Рейвен Каннингем. Вот Тед удивится!
– У тебя нет доказательств.
– На рукоятке этого пистолета выгравированы буквы Р. и К. – Рейвен Каннингем.
– Когда я купила этот пистолет для самообороны, на нем уже были эти буквы.
– Не верю, Рейвен. Ты на самом деле Р. Каннингем, и это все объясняет. Никому и в голову не могло прийти, что нанятый Тедом детектив – женщина. Довольно умно придумано. И надо признаться, это сработало.
– Все это выдумка, Слейт.
– Нет, я прав. Ты все время была рядом с Тедом, тебя никто и не думал подозревать. С меня Тед глаз не спускал и все ждал, когда я найду подозреваемых и отправлю их за решетку. А ты просто подавала еду и между делом откапывала улики. Этим объясняется и твой наряд в Топике. Чертовски умно придумано. Я давно не видел такой хорошей работы.
– Кому же об этом знать, как не тебе, преступнику.
– Да, я знаю, но не потому что я преступник.
– Нет? Ну, если я частный сыщик из Чикаго, то ты… техасский рейнджер.
– Правильно. Молодец, быстро соображаешь.
– Давай прекратим эти игры, Слейт. Мне надо идти в ресторан подавать завтрак.
– Я потому сюда и пришел. Сейди беспокоилась за тебя. Они с Маргаритой позволили тебе подольше поспать, но поскольку ты слишком долго не появлялась, Сейди начала волноваться.
– А ты пришел как раз вовремя. Неужели ты думаешь, что я поверю всем этим россказням?
– Теперь я понял, почему ты всех подозреваешь. Я рад, что наконец-то все прояснилось.
– Послушай, мы много значили друг для друга. Я тебя не выдам, если ты просто сойдешь с поезда на первой же остановке и предоставишь Команчи Джека мне.
– Я не сойду, Рейвен, я поеду до Сан-Антонио. Ты не представляешь себе, как давно мне хотелось заполучить Команчи Джека.
Носком сапога он пнул однорукого, но тот не шелохнулся.
– И ты ждешь, что я этому поверю?
– Вчера вечером ты сказала, что доверяешь мне. Так что придерживайся этой мысли, что бы ты сейчас ни думала.
Сложив руки на груди, она скептически посмотрела на него.
– Я действительно техасский рейнджер. Во всяком случае, был до того времени, как несколько месяцев назад начал следить за Команчи Джеком.
– Я верю, что ты техасец, но где твой значок рейнджера?
– Я сдал его перед тем, как уехать из Техаса. Этим я, конечно, могу вызывать подозрение, но я покидал штат и не знал, когда вернусь.
– Неубедительное объяснение.
– Зато правдивое. Что мне сейчас хочется сделать, так это подвесить Команчи Джека и смотреть, как он будет умирать. Уж я постараюсь, чтобы он умирал долго и мучительно. Я знаком с кое-какими приемами команчей. Думаю, Джек их тоже знает.
Только сейчас Рейвен начала воспринимать слова Слейта всерьез: уж слишком взволнованно он говорил.
– Почему?
– Он убил всю мою семью: отца, мать и брата. А потом сжег дотла наше ранчо.
Рейвен была потрясена. Теперь она поняла, почему в голосе Слейта было столько боли, когда он говорил о своей матери. Похоже, он говорит правду. Может, он и в самом деле техасский рейнджер и тоже на стороне закона, как и она? Неужели Команчи Джек отнял у Слейта семью, так же как и у нее?
– Зачем было Команчи Джеку убивать твою семью?
– Мой старший брат Том тоже был рейнджером. Он арестовал Джека, посадил его в тюрьму и поехал навестить родителей. Я в это время был в Сан-Антонио. А Команчи Джек сбежал, и когда я приехал на ранчо, все уже было кончено. Он убил всех, но перед этим отрезал каждому левую руку.
– Зачем? – содрогнулась Рейвен.
– Когда Том арестовывал Джека, ему веревкой оторвало левую руку.
– Какой ужас!
– Да, но это правда. Теперь ты знаешь про меня все. Настала твоя очередь рассказывать.
– Ладно, доверюсь тебе. Я действительно Р. Каннингем, а пистолет принадлежал моему отцу Роберту Каннингему – владельцу детективного агентства. Я сначала помогала отцу, а потом возглавила агентство. Я была помолвлена с единственным, кроме меня, сотрудником – Сэмом Фэрфилдом.
– Ты была помолвлена?
– Да.
– Ты его любила?
– Да.
– Понимаю.
– Ничего ты не понимаешь. То, что я чувствовала к Сэму, была любовь, но она была совсем не такой, какую я узнала с тобой. Впрочем, это к моей истории не относится.
– Я так не думаю.
Рейвен не стала спорить, а продолжила свой рассказ:
– Владельцы железнодорожной ветки «Атчисон, Топика и Санта-Фе», а также Южно-Тихоокеанской дороги наняли агентство Каннингема для расследования целой серии грабежей в поездах, следовавших из Канзаса в Техас. Для нас это было возможностью расширить наше дело за пределы Чикаго. Сэм поехал на Запад первым и был убит. Нам сообщили, что на месте преступления был замечен однорукий человек, но никого не арестовали. Мой отец пришел в бешенство. Он поехал туда и тоже был убит. Снова никто не был арестован, но однорукого и в тот день видели в городе.
– Стало быть, ты приехала сюда, чтобы найти этого человека и свершить правосудие?
– Верно.
– И ты меня нашла, – зловеще произнес Команчи Джек, садясь и направляя свой «кольт» на Рейвен. – Команчи научили меня, что молчаливый человек узнает гораздо больше, чем болтун.
– Положи пистолет, – скомандовал Слейт. – Ты не сможешь сбежать с поезда.
– Это вы не сможете. Вы уже мертвецы, как и все остальные, так что я могу признаться в том, что сделал. Я убил их всех, как они того и заслуживали. Я потерял руку из-за Слейтона. Никто не может безнаказанно причинить вред Команчи Джеку. А Каннингем пытался воспрепятствовать моему делу и тоже поплатился за это.
– Сдавайся, Джек, – сказала Рейвен.
Как они могли так опрометчиво увлечься разговором и забыть про бандита?
– Я с удовольствием избавлюсь еще от одного Слейтона, – ничуть не смущаясь, продолжал Джек, – чтобы закончить то, что я начал на их ранчо. А ты, девушка Харви, оказалась свидетелем, и хотя мне даже жаль, но придется выкинуть тебя из окна.
– Пожалуйста, не надо, – взмолилась Рейвен, пытаясь отвлечь внимание Джека.
Тогда у Слейта, может быть, будет шанс попытаться что-нибудь сделать.
– Проси не проси, а я…
Слейт бросился Джеку под ноги, и тот, отчаянно ругаясь, упал, а потом попытался встать и снова нацелить пистолет на Рейвен. Но Слейт его опередил: хотя Джеку и удалось подняться, но его пистолет оказался у Слейта.
– Рейвен, – сказал он, бросая ей «кольт», – держи его под прицелом, пока я буду его связывать. Хочу узнать, что они собираются сделать с серебром.
– Ничего ты не узнаешь.
– Посмотрим. Ты и так уже наполовину мертвец, так что не жди пощады. Мы хотим знать, кто стоит за грабежами на железной дороге от Канзаса до Техаса и когда они собираются напасть на поезд, чтобы украсть серебро.
– От меня вы ничего не узнаете.
– Если тебе нечего сказать, у нас нет причины оставлять тебя в живых. – Слейт закончил связывать Джека простынями, достал из-за голенища сапога нож и приставил его к горлу бандита. – Говори.