В 1975 году произошло для меня значительное событие. В издательстве “Мысль“ вышла работа И.С. Гурвича “Таинственный чучуна (история одного этнографического поиска)“, оставшаяся практически не замеченной нашей общественностью. В ней повествуется об увлекательнейшем научном поиске, длившемся два десятилетия. Автор этой воистину интереснейшей детективной по сути повести, крупный ученый-этнограф, еще в студенческие годы заинтересовался сведениями о диких людях крайнего северо-востока Якутии: “Мысль о проверке этих сведений тогда казалась мне такой же несбыточной, как участие в этнографической экспедиции на Марс. Однако судьба распорядилась иначе. После окончания Московского государственного университета заполярный Оленекский район Якутской АССР стал надолго моим родным краем. Работая здесь, в одном из самых отдаленных уголков Якутии, я познакомился с жизнью оленеводов, охотников, рыбаков, стал заниматься сбором этнографического и фольклорного материала. И тогда услышал удивительные легенды о диких людях…“
Конечно, любое знание рождается не из ничего, не на пустом месте, и И.С. Гурвич начал свою работу еще в Москве с книг маститых этнографов, изучавших эти края.
От В.Г. Богораз-Тана, П.Л. Драверта, Г.В. Ксенофонтова поступили в наше время сведения в места цивилизации, что Якутия полна слухами о чучуне (иногда называют чучунаа) — существе, сравниваемом с первобытным человеком, полностью покрытым шерстью. Он иногда предстает перед очевидцем ниже человеческого роста, но чаще бывает значительно выше его. Чучуна обладает сильнейшим свистом, издает отдельные нечленораздельные звуки. После его посещения на земле остаются четкие полуметровые следы ноги человеческого типа. Он отличается отменной ловкостью, чрезмерной силой, умением обстреливать стойбища и отдельные объекты камнями. Живет в ямах, небольших гротах и пещерах. Ведет бродячий одиночный образ жизни. Постойте, да ведь мы теперь знаем — это та характеристика, которая полностью совпадает с характеристикой снежного человека! Но есть и две особенности, которые свидетельствуют либо о фольклорной надстройке образа, либо о чем-то действительно принципиально отличном. Чучуна якобы носит на себе шкуру оленя мехом наружу (собственная волосатость?) и бывает… вооружен копьем или примитивным луком.
Все, занимавшиеся данным вопросом в начале века, считали, что в результате столкновений с людьми, стоящими на более высоком уровне развития, чучуна находится на полном пути к исчезновению. То же характерно и для нашего гоминоида.
Конечно, как выяснилось, всех исследователей прежде всего интересует извечная мысль — почему существом выбран для жизни столь крайний север?
Почти у всех возникали ассоциации с верованиями якутов в чудовищ нижнего мира. Но тот, кто имеет о них представления, понимает, что такие чудовища никак не могут быть соотнесены с реальными сведениями о чучуне.
Нельзя чучуну причислять к демонологической сути в буквальном смысле слова, рассуждал исследователь на определенном этапе работы. Особенно это стало ясно, когда он провел в местной школе конкурс на лучший рисунок из жизни северян. Один из учеников нарисовал великана, приблизившегося к оленю, и назвал картину “Чучуна“. Уверяя, что это дикий человек, бегающий по тундре, школьник сказал: “Чучуну ведь убивают, а черта не убьешь, неправда ли?“ (Неужели до сих пор это неясно фольклористам? — М.Б.)
Вторым, поразившим Гурвича явным утверждением реальности существа, была беседа“ с каюром Дмитрием Рахыровым. Когда Дмитрий был ребенком, однажды при нем взрослые разговорились о поразивших его и запомнившихся на всю жизнь вещах.
— Петру-то все нипочем, у всех олени, почитай, болели, а у него вот целы, — говорила тетка.
— Наверное, слово знает. Чучуну-то убил, и ничего, живой ходит, — добавила мать.
— Страсть, страсть-то какая, — продолжала тетка. — Говорят он (чучуна) на него (Петра) прямо со свистом летел. Черный, вонючий, волосатый. Другой бы на месте Петра от страха бы умер.
— Да, теперь там, где это было, никто не рыбачит. Боятся.
Далее тетка рассказывала, как она каждую осень с наступлением темноты испытывает ужас при мысли о встрече с чучуной. Вообще по разумению домочадцев получалось, что чучуна — дикий человек с длинными волосами, темным медно-красным лицом. Одежда — натянутая еще в сыром виде шкура оленя, снятая чулком. Он свистит, издает гортанные крики и совершает прыжки необычной длины.