— Прости. Я пытался их остановить, — прошептал Колин, целуя жену в щеку. — Но твоя мамочка так же неукротима, как природная стихия.
При виде миниатюрной — ростом пять футов три дюйма — Мэри Маргарет Раццини никому бы и в голову не пришло сравнение с силами любого происхождения, однако ее влияние на окружающих с ее внешностью никак связано не было. Анджеле — несмотря на гораздо больший, чем у Колина, опыт — до сих пор не удалось выиграть ни одного сражения, в котором хоть как-то участвовала ее мама.
Мэри вскинула голову, подбоченилась и, энергично жестикулируя, непререкаемым тоном произнесла:
— Анджела, это твой день рождения, и, разумеется, ты просто обязана его отпраздновать. Я приготовила три вида лазаньи. Ты будешь есть, ты будешь смеяться, ты хорошенько повеселишься. Мамочку нужно слушаться. — Она посмотрела вниз, почувствовав, что ее дергают за юбку. — Да, да, Джимми. Ты получишь лимонад. — И она по-хозяйски зашагала на кухню за лимонадом для одного из внуков.
— Я помогу ей, — пробормотал Колин, поспешно ретируясь с поля боя вслед за тещей, и Анд-жела лишилась возможности напомнить ему, что единственное, о чем она просила в этот день рождения, — поужинать вдвоем. Она хотела поговорить с мужем наедине. Разговор не предназначался для ушей многочисленной родни.
— Попробуй, я сама их испекла.
Анджела мрачно, сверху вниз посмотрела на свою, такую же миниатюрную, как их мать, темноволосую сестру Лизу, протянувшую ей серебряный поднос.
— Как ты могла? Разве я не предупредила тебя, что не хочу ничего праздновать?
— Мама всегда рада позаботиться о тебе. Ей так одиноко после смерти папочки.
— Папочка умер девять лет назад, — напомнила сестре Анджела. — Когда только ты перестанешь приводить этот довод всякий раз, как мама делает то, что нам не нравится?
Лиза пожала плечами:
— Она все еще тоскует по нему. Ну, попробуй хоть одну мою слоечку.
Анджела сунула в рот пирожок — горячий, пикантный, изумительный.
— Недурно.
— Недурно?! — возмутилась Лиза. — Фантастически! И вообще, кто ты такая, чтобы критиковать? Ты даже не можешь сварить приличный соус для спагетти. Твое счастье, что Колин умеет готовить, не то ты умерла бы с голоду.
Анджела улыбнулась вполне предсказуемой отповеди. Выводить из себя сестру вошло у нее в привычку, от которой, пожалуй, пора бы уже отказаться.
— Я пошутила. Слойки сказочные.
Смешно отрицать, что она, в отличие от двух сестер и мамы, не умеет готовить, но, в конце концов, она всегда была не такой, как они. Высокая голубоглазая блондинка — благодаря проскользнувшему бабушкиному гену — в море миниатюрных темноглазых брюнеток, предпочитавшая кулинарии рисование. Только у нее одной из всей семьи проявился художественный талант, только она забывает обо всем за очередной картиной, только у нее нет никаких способностей к ведению домашнего хозяйства. К счастью, ее муж прекрасно сам управляется на кухне и не ворчит, заказывая на дом готовую еду.
— А еще я принесла каннеллони. — Лиза взмахнула рукой в сторону накрытого стола, у которого собралась почти вся родня. — Они гораздо вкуснее, чем у Джины, только смотри, не проболтайся, что я это сказала.
— Не волнуйся, не проболтаюсь. — Джина и Лиза соперничали, сколько Анджела себя помнила, и каждая из сестер стремилась перетянуть ее на свою сторону. — Дэвид наверняка ежедневно благодарит судьбу за то, что женился на тебе.
Анджела сунула в рот еще один пирожок и помахала Дэвиду, сидевшему на диване с одним из двух своих отпрысков на коленях. Возня с ребенком не помешала Дэвиду полакомиться женушкиными слойками, о чем свидетельствовал нависший над ремнем живот.
— Дэвид меня просто замучил, — доверительно зашептала Лиза. — Он хочет еще одного ребенка, будто мало нам хлопот с теми, что уже… — Она прикусила язык, сообразив, что сболтнула лишнее. — Прости, Энджи.
— Все хорошо, — поспешно сказала Анджела, не желая развивать эту тему.
— Ничего хорошего, а у меня язык без костей.
— Что происходит? — встряла в их разговор Джина, вручив Анджеле бокал вина. — Почему ты такая мрачная? Не может быть, что только из-за вечеринки.
Анджеле сегодня вовсе не хотелось болтать с Джиной. Если ее младшая сестра Лиза страдала от неуверенности в себе, то Джина, старшая, никогда не сомневалась в своей правоте. У Джины был сильный характер, и она не стеснялась безапелляционно выражать свое мнение, что делало ее прекрасным адвокатом, но не самым приятным собеседником.