От острой боли, пронзившей стопы, у Виктории подкосились ноги. В растерянности она беспомощно повисла на нем.
– Извините, – сказал он, быстро подхватив ее на руки.
– Не надо, – запротестовала она, когда он, держа ее, как в люльке, у груди, направился к дому с черного хода. – Нет никакой необходимости нести меня.
– Вы и впрямь не ездили верхом? Тяжело с непривычки?
– Если вы дадите мне пару минут, чтобы прийти в себя, я уверена, что дойду сама.
– Я мог бы позволить вам подольше отдохнуть, пока мы ехали, – признался Корд, – но я слишком боялся, что вы убежите. А мне не хотелось потерять вас.
– И сейчас боитесь? Думаете, на карачках уползу? – сказала Виктория, поражаясь себе. Оказывается, у нее еще не пропало чувство юмора.
– Я полагаю, сейчас вы никуда не денетесь, – сказал Корд со смешком. – Но все равно я приношу вам извинения, – добавил он и трижды стукнул в дверь.
Виктория была потрясена. Он извинялся! Интересно, что он еще придумал? Что побудило его расшаркиваться? Без сомнения, он хотел сделать ее более податливой. Она напомнила себе, что не должна покупаться на подобные штучки. Что бы он ни говорил или ни делал, она не может доверять ему, так же как и он не желает верить ей.
Корд снова постучал и тем временем опустил ее чуть ниже, чтобы ей было удобнее у него на груди. Она вздохнула. Жаль, что нельзя обыкновенно расслабиться и целиком довериться ему. Пусть бы он делал все, что хочет, и опекал ее, пока ей еще не стало лучше. Это было бы так хорошо, если бы можно было положиться на него и… Боже, о чем она думает?!
Когда он принялся стучать в очередной раз, дверь отворилась.
– Корд, mi amigo![1] – воскликнул страстный женский голос.
– Buenas noches,[2] Тереза, – ответил Корд, наклоняясь, чтобы поцеловать женщину.
Они затараторили по-испански, и Виктории не оставалось ничего другого, как только вслушиваться в ритм речи, совершенно не понимая смысла. Корд говорит еще и на испанском? Ее удивило это открытие. Так он мексиканец? А кто эта женщина? Виктория была ужасно недовольна тем, что не понимает, о чем они говорят, так как из-за этого не могла сориентироваться в обстановке. Поэтому она беспокойно зашевелилась в его руках.
Корд прервал беседу, чтобы сверху заглянуть ей в лицо.
– Извините, Виктория, но испанский легче для Терезы, и так будет быстрее, – пояснил он и затем, повернувшись к женщине, добавил: – Это Виктория. Она поможет мне разыскать Алисию.
– Bueno,[3] – сказала Тереза. – Рада вас приветствовать, Виктория. Милости прошу в дом.
– Спасибо, – ответила Виктория и вопросительно посмотрела на Корда: – Наверное, теперь уже можно не держать меня, Корд.
Корд переступил через порог и осторожно поставил ее на пол, внимательно наблюдая, как она делает пробные шаги. Она кивнула – и он позволил ей идти дальше. У нее по-прежнему болело все тело, но теперь она могла самостоятельно идти. Оглядевшись, она увидела просторную, безукоризненно чистую кухню. Кроме них троих, здесь находились несколько мексиканок. Все они были заняты работой – стряпали, мыли, чистили.
Виктория снова посмотрела на хозяйку, на сей раз пытаясь как следует ее разглядеть. Терезе было лет тридцать с небольшим. У нее были блестящие черные волосы с единственной серебряной прядью и темные глаза. В их пристальном взгляде сквозило нескрываемое любопытство. Она была красивая, элегантная, манящая. Такого одеяния, как на ней, Виктория еще не видела. Атласное платье насыщенного пурпурного цвета откровенно взывало к чувственности. Оно идеально соответствовало ее фигуре и плотно обтягивало высокую грудь. К удивлению Виктории, одна сторона подола была подоткнута за пояс, так что внизу, из-под кромки, выглядывали кружевное белое белье и полненькая ножка в черном сетчатом чулке.
Женщина, заметив, что Виктория смотрит на ее ногу, улыбнулась, опустила юбку и подмигнула Корду.
– Ты хорошо подумал, mi amigo? Ты уверен, что это подходящее место для твоей изысканной мисс?
– Я никому не могу доверить ее, кроме тебя, Тереза. Это женщина Красного Герцога – и этим все сказано.
– Я не женщина Красного Герцога, – воспротивилась Виктория. – Может, вы вразумите его? Я писательница из Нью-Йорка. Я занимаюсь изучением Запада. К несчастью, я ехала в дилижансе, который только что ограбил Красный Герцог, и…
Тереза засмеялась:
– Она прелесть, Корд. Я готова поверить, что она писательница. Только мне трудно это понять. Уж больно она хороша, чтобы заниматься такими глупостями. С таким цветом волос и кожи она могла бы очень быстро разбогатеть. В этом городе.
– Или у Красного Герцога, – добавил Корд.
– Я слышала, он щедрый мужчина, – сказала Тереза.
– Ты слышала! – коротко рассмеялся Корд. – Мягко сказано. По-моему, ты не только слышала, Тереза.
Женщина таинственно улыбнулась:
– Я не имею привычки распространяться о своих клиентах. Ты это знаешь.
– Я так понимаю, вы держите ресторан или что-то в этом роде? – спросила Виктория, оглядывая кухню.
Тереза бросила взгляд на Корда:
– Она что, не знает?
– Нет. Но ты не беспокойся. В этих делах она не новичок.
– Ты хочешь, чтобы я поместила ее в одной из комнат наверху?
– Да. И пусть ей приготовят горячую пищу и ванну.
– А ты? Желаешь свою комнату, как обычно, или…
– Мою обычную.
– Дамы будут очень рады снова видеть тебя. Ты так давно здесь не был.
– По-моему, как всегда.
– Ладно, – сказала Тереза. – Сейчас я отведу Викторию в ее комнату и…
– Подождите, – прервала их Виктория. – Корд, могу я взять свой саквояж?
– Я принесу его, когда отвяжу свои мешки.
– Спасибо.
– И… Виктория, – продолжил Корд, – помните, что вы не должны создавать здесь трудностей. Все равно вы далеко не уйдете.
– Я помню, Корд.
– Пойдемте, mi dulce,[4] – сказала Тереза, забирая масляную лампу и направляясь к узкой лестнице, начинающейся у кухни и ведущей наверх.
Виктория последовала за хозяйкой. На душе по-прежнему было неспокойно: что-то в этом доме было не так. Вероятно, так и должно быть, потому что это приют для разбойников. Однако нужно притвориться, будто все в порядке. Потом, когда она примет ванну, поест и отдохнет, можно будет думать о побеге.
На втором этаже Виктория шла за Терезой по длинному темному коридору. Пока они проходили дверь за дверью, из закрытых комнат слышались шепот, вздохи, отдельные вскрики. Постояльцев наверняка одолевают кошмары, решила она. И поделом им, подлым бандитам! Наконец Тереза остановилась, открыла дверь в комнату и жестом предложила Виктории войти.
Виктория вошла внутрь и ступила на деревянный, натертый до блеска пол. Большая его часть была покрыта мягким ковром с розовыми и бордовыми розами. Пока Тереза зажигала лампу у кровати, Виктория продолжала оглядывать комнату: окна с задернутыми портьерами из тяжелого розового бархата, две оригинальные, писанные маслом картины в золоченых рамах, огромное зеркало в такой же раме на другой стене и туалетный столик с зеркалом, множеством флаконов с духами, склянок с ароматными маслами и пудрой. Венцом интерьера, несомненно, являлась огромная кровать с балдахином.
Поразительная роскошь, подумала Виктория. Похоже, разбои приносили больше денег, чем она себе представляла, если грабители могли арендовать подобные меблированные комнаты. Она снова вспомнила о Красном Герцоге. Интересно, как он распоряжался награбленным? Наверное, тоже украшал им свои чертоги, вместо того чтобы дарить обездоленным.
– Вам нравится комната? – спросила Тереза.