— Девчонка не из пугливых, — буркнул Фоджер. Офицеры расхохотались. А Каталина уже была возле полковника.
Очевидно, смысл последнего куплета дошел до полковника. Он попытался приподняться из-за стола, обвел всех мутным взглядом, но тут же рухнул.
Хусто вдруг присвистнул:
— Будь здесь дон Орральде, он бы тебе всыпал. Каталина подбежала к мальчишке и, ударив по струнам гитары, не скрывая насмешки, пропела:
Шумная компания расхохоталась и подхватила припев:
Каталина осторожно положила гитару на стол и, присев в легком реверансе, спросила:
— Сеньорам офицерам понравилась песенка?
— Безусловно, — ответил за всех Фоджер, подавая ей стакан вина. — Выпей — ты заслужила.
— Благодарю, сеньор. Но прислуге отеля запрещается пить во время дежурства. И она выскользнула из комнаты.
— А ведь песня крамольная, — сказал капитан. — Где она нахваталась таких шуток?
— Когда мы высаживались в Пуэрто, — заметил Фоджер, — я вздернул дюжину ее сверстниц за подобные куплеты.
Полковник Леон встрепенулся.
— Стрелять, жечь и вешать! — вот мой девиз. И начать с молокососов — иначе... Я говорю вам, — иначе мы не получим здорового поколения и без этих красных идей.
— Вы напились, полковник! — Фоджер поморщился.
— Стрелять! И всё тут! Мой друг Аугусто Чако, ступив после десятилетнего перерыва на эту землю, начал с того, что пристрелил собственное чадо.
С дивана послышался сдавленный возглас.
— Ты что, Хусто? — спросил полковник.
— Вы мне сейчас напомнили отца! — быстро отозвался Хусто. — Он такой же горячий и так же ненавидит красных.
Фоджер подошел к карте. Двое высказались за то, чтобы карательную экспедицию направить к устью Рио Дульсе. Неожиданно прервав офицеров, Фоджер обратился к Леону:
— Вам нужно до утра выспаться, полковник. Да и мальчику пора отдохнуть. Заберите его к себе.
Он бросил взгляд на диван: отвернувшись к стене, Хусто крепко спал.
Когда полковник, ведя заспанного Хусто, вышел, Фоджер сказал капитану:
— Закройте обоих до утра. Глаза мальчишки мне не очень нравятся.
Капитан пожал плечами.
— Если это сын дона Орральде...
2.КАТАЛИНА И РОСИТА
Отель погрузился в темноту, когда Каталина, набросив на плечи легкую черную косынку, спустилась к выходу. В подъезде ее окликнул часовой:
— Куда собралась? До утра никого не выпускаем.
— У меня сестренка прихворнула, сержант, — сказала девочка.
— Возвращайся обратно, — приказ касается всех.
Каталина вернулась в свою каморку, с минуту посидела на узкой дощатой кровати, подумала и выскочила в коридор. Прошла несколько дверей, свернула во второй коридор, откуда еле приметная дверь выводила на площадку служебной лестницы. Три пролета — и Каталина оказалась в подвальном помещении.
Каталина была в кладовой не впервые, но каждый раз ее приводило в восторг обилие хранящихся здесь даров щедрой гватемальской природы. На широких холодильных платформах из плексигласа лежало нежно-розовое мясо индеек, а рядом в шуршащие кукурузные листья были завернуты белоснежное куриное филе и очень сочное мясо гигантской ящерицы — игуаны. Неистощимой выдумке гватемальских крестьян были обязаны своим существованием десятки сортов фасоли и бобов, среди которых выделялись крупные черные зерна, особенно любимые в северных провинциях. Банановые полумесяцы состязались по совершенству форм с яркими стручками чилийского перца. Бесконечные ряды ананасов напоминали музейную коллекцию старинных корон. Арбузообразные масапаны, которые подаются на стол и к жаркому и на десерт, заслоняли оранжевую и багряную кожуру апельсиновых рядов.
Здесь имелось все, что нужно человеку для жизни. Но, попадая в этот Лувр[6] яств, Каталина с грустью думала о том, как мало достается гватемальцу от щедрых даров его земли. Все, что здесь лежало, было заготовлено для них, чужаков, напивающихся и орущих наверху, в лучших номерах отеля. И все это великолепие — целыми флотилиями белых судов — американская фруктовая компания рассылала по сорока восьми штатам Америки и без стеснения наживалась во всех странах американского континента.
Подарив последний взгляд ярким плодам, девочка почти бегом направилась по узкому проходу между бочками с янтарным виноградным вином. Она отсчитала шесть бочек и легонько застучала по седьмой.
— Тук-тук, — шепотком повторяла она, — а теперь трижды: тук-тук-тук, а теперь снова дважды и снова трижды... А всего десять. Дева Мария, а что, если я ошиблась?..
Прошло несколько минут. В подвале стояла тишина.
— Так и есть, ошиблась, — сказала себе Каталина и от огорчения заплакала. — Не в ту бочку стучала... Как же они узнают?
Она подошла к соседней бочке и собиралась повторить операцию, как вдруг скрипнула дверь, в проходе показался человек и быстро зашагал к винным бочкам.
— Кто сюда забрался? — недовольно проговорил он.
Девочка узнала по голосу бармена отеля. Его боялась и недолюбливала вся прислуга. Бармен был шутлив, но придирчив и не спускал забывчивости. Только Каталине он почему-то редко делал замечания, а однажды даже угостил ее плиткой шоколада, но Каталина отказалась.
— Угощай лучше гринго,[7] — посмеялась Каталина. Бармен тогда посмотрел на нее странным взглядом и оглянулся.
— Ах, ах, — запричитал он, — никто не хочет держать язык на привязи. А ведь они не посмотрят, что тебе тринадцать...
И вот теперь дон Гарсиа стоит против нее. Как раз в тот момент, когда ей нужно, чтобы здесь никого не было. Дева Мария, что же делать?..
— Каталина? Что ты здесь околачиваешься? — спросил бармен.
— Сбежала от всех, — вздохнула Каталина и притворно спросила: — А разве вам, дон Гарсиа, не хочется побыть одному после... общества гринго?
— Мне очень и очень хочется спать, — устало сказал бармен. — А я слышу — стучат...
— Я не стучала, — быстро ответила Каталина и замолчала: вдруг она себя выдала?
— Слышу — стучат, — продолжал как ни в чем не бывало бармен. — Ну, я и подумал: может быть, Росите требуется помощь?
Каталина со страхом посмотрела на бармена:
— У нас в отеле нет Ро... Роситы, — прошептала она.
— Ну что ж, нет и нет, — согласился бармен. — Тогда пойдем наверх.
— Я должна еще немного побыть здесь, дон Гарсиа,— жалобно протянула девочка. — Пожалуйста, не прогоняйте меня...
— Хозяин может зайти в любую минуту, — вдруг быстро сказал бармен. — Говори все, что нужно. Твои десять ударов попали ко мне.