Я искренне верю, что он столь решительно отвернулся от своей прошлой жизни, что даже будь она предложена ему теперь, он отказался бы принять какой-либо пост. Позднее он сказал мне, что дни он проводит в молитве и размышлениях и эти занятия считает более достойными, чем все его труды на благо страны. Общество ближних, по большей части, его не интересовало, и он ясно дал понять, что не желает, чтобы его тревожили те, кто стремится оживить безвозвратно ушедшие времена.
- У меня к вам поручение от вашего друга, мистера Престкотта, - шепнул он мне на ухо. - Быть может, нам стоит поговорить?
После спектакля я сразу же пошел домой (я вернулся под кров моего дома еще утром в тот день) и стал ждать его. Он не замедлил появиться и опустился в кресло со спокойной невозмутимостью, всегда ему присущей.
- Вижу, вы еще не утолили своей жажды влияния и власти, доктор Уоллис, - сказал он. - Что нисколько меня не удивляет. Я слышал, вы допрашивали этого юношу, и у вас достаточно влияния, чтобы, если вы пожелаете, получить для него помилование. Вы теперь состоите при мистере Беннете, как я понимаю?
Я кивнул.
- Какой у вас интерес к Престкотту и этому итальянскому джентльмену, о котором вы его допрашивали?
Даже тень былого авторитета и силы Турлоу все еще слепила более, нежели сияние власти придворного, подобного мистеру Беннету и, должен сказать, мне и в голову не пришло не ответить или указать на то, что он не имеет никакого права допрашивать меня.
- Я убежден, что зреет заговор, способный вновь ввергнуть страну в гражданскую войну.
- Разумеется, - сказал Турлоу со спокойствием, с каким всегда встречал любые известия, сколь серьезными бы они ни были. - Когда в какой-либо день и час за последние несколько лет такой заговор не зрел бы? Так что в этом нового?
- Новое то, что, как я полагаю, за ним стоят испанцы.
- И что это на сей раз? Объединенное нападение "людей пятой монархии"? Внезапная стрельба из пушек, предпринятая взбунтовавшейся гвардией?
- Только один человек. Венецианский джентльмен, который сейчас слывет философом. Он уже убил двоих - моего слугу и доктора Грова. И он украл у меня письма величайшей важности.
- Тот самый врач, о котором вы расспрашивали Престкотта?
- Он не врач. Он солдат, известный убийца и сюда прибыл для того, чтобы убить графа Кларендонского.
Турлоу крякнул. Впервые в жизни я видел его удивленным.
- Тогда вам лучше убить его первым.
- В таком случае те, у кого он состоит на жалованье, попытаются снова и нанесут удар быстро. По крайней мере сейчас мне известно, кто убийца. В следующий раз мне, возможно, не так посчастливится. Я должен использовать эту возможность, чтобы разоблачить английских участников заговора и покончить с ним раз и навсегда.
Турлоу встал и тяжелой кочергой поворошил поленья в камине так, что вверх в трубу взметнулся сноп искр: в его обычае всегда было, размышляя, занимать себя незначительными упражнениями.
Наконец он снова повернулся ко мне.
- На вашем месте я убил бы его, - повторил он. - Если этот человек будет мертв, то и заговору конец. Возможно, заговор оживят, а возможно, и нет. Если он ускользнет, то кровь падет на вас.
- А если я ошибаюсь?
- Тогда умрет итальянский путешественник, застигнутый грабителем на большой дороге. Без сомнения, великое несчастье. Но все, кроме его родных, позабудут об этом через неделю-другую.
- Не могу поверить, что в подобных обстоятельствах вы послушались бы своего же совета.
- Придется. Когда я охранял Оливера, то, прознав, что против Протектора злоумышляют, всегда действовал без промедления. Мятежи, восстания, заговоры, прочие незначительные дела - им можно дать немного воли, так как их всегда легко разгромить. Но покушение - иное дело. Одна ошибка - и с вами покончено навеки. Поверьте мне, доктор Уоллис: не переусердствуйте в хитрости. Вы имеете дело с людьми, а не с геометрией. Люди далеко не так предсказуемы и много чаще преподносят неожиданности.
- Я от всего сердца согласился бы с вами, - сказал я, - если бы мне было на кого положиться. Неудавшаяся же попытка лишь насторожит итальянца. А чтобы получить необходимую помощь, мне придется более подробно осведомить мистера Беннета. Я кое-то рассказал ему, однако далеко не все.
- А, да, - задумчиво ответил Турлоу. - Этот честолюбивый и чванный джентльмен. Вы считаете его не слишком надежным?
Я с неохотой кивнул. Я все еще не знал, как могло так случиться, что Кола столь быстро узнал о Мэтью. Оставалась некая возможность, пусть и слишком ужасная, чтобы о ней можно было даже помыслить: что, если Беннет передал кому-то эти сведения и сам, возможно, замешан в заговоре против Кларендона?
Турлоу откинулся на спинку кресла и, погрузившись в размышления, сидел молча и так неподвижно, что я испугался, не задремал ли он, пригревшись у камина: быть может, ум его уже не тот, что был раньше, и старик более не способен занимать себя государственными делами.
Но я ошибался. В конце концов он открыл глаза и кивнул самому себе.
- Я бы усомнился в том, что он причастен к заговору, если это вас заботит, - сказал он.
- Есть что-нибудь, что подсказывает вам такой вывод?
- Нет. Я знаю его меньше, чем вы. Я исхожу из характера, вот и все. Мистер Беннет - способный человек, очень способный. Это известно всем, а королю более других. При всех его недостатках он не из тех государей, кто окружает себя глупцами; в этом он на отца не похож. Мистер Беннет возглавит правительство, когда уйдет Кларендон, как он вскоре вынужден будет уйти. До власти мистеру Беннету рукой подать; все, что от него требуется, это подождать, когда желанные плоды сами упадут ему в руки. Так зачем ему пускаться в сумасбродные интриги, которые ничем не улучшат его видов на будущее? Станет ли он подвергать опасности все, если, проявив терпение, вскоре добьется исполнения всех своих желаний? Думается, это на него не похоже.
- Рад, что вы так думаете.
- Но этому заговору, безусловно, способствует некто в самой Англии, тут вы, несомненно, правы. Вы знаете, кто это?
Я беспомощно пожат плечами:
- Им может оказаться кто угодно из десятков людей. Врагов у короля без счета - по разумным или по пустым причинам. Это Вам известно не хуже меня. На него нападали в лицо и печатных листках, в Палате общин и в Палате лордов, через его семью и через его друзей. Думаю, покушение на его персону всего лишь дело времени. И это время, возможно, скоро наступит.
- Ваш венецианец, сколь бы хорошим солдатом он ни был, опрометчив, если действует столь отчаянно, ибо всегда есть вероятность, что он промахнется и его схватят. Разумеется, его могут держать про запас, на случай, если остальные попытки погубить лорда Кларендона потерпят неудачу.
- И что это за попытки? - спросил я, чувствуя, что Турлоу снова учит меня, как наставлял он целое поколение слуг государства. - Откуда вам все это известно, сударь?
- Я держу глаза и уши открытыми, - с легкой усмешкой отозвался Турлоу. - Чего и вам советую, доктор.
- Вы слышали еще об одном заговоре?
- Может быть. Сдается, враги Кларендона пытаются ослабить его, представив соучастником измены. В частности, измены Джона Мордаунта, который выдал мне восстание тысяча шестьсот пятьдесят девятого года. Для этого они намерены воспользоваться услугами Джека Престкотта, сына человека, на которого возложили вину за то прискорбное событие.
- Мордаунт? - недоверчиво переспросил я. - Вы говорите серьезно?