– Что-то тут нечисто, – сказал себе Генхард. – На окраинах ни одной брошенки нет, а эта стоит почти посередь города. Чумные там жили, может?
Он опасливо подошел. Озираясь по сторонам, перемахнул через ограду и толкнул входную дверь. Она держалась только на нижней петле и тут же повисла, как пьяная. Генхард осторожно шагнул в полумрак. Его встретил толстый слой пыли, распахнутые веки ставней и пустота. В доме не было ничего, кроме печи с дырой в дымоходе. Прорехи зияли и в крыше. Генхард пошел дальше, проверяя на прочность пол, и вляпался в голубиный помет. Птицы ворковали на чердаке, будто дразнили непрошеного визитера. Вороненок тихо выругался, осмотрелся и вышел за дверь.
– Точно нечисто, – шепнул он, вспомнив старика и его корыто. – Если он ничейный, бродяжки бы в нем ночлег устроили. А если чейный, то почему никто тут не живет? Новые люди в городе часто бывают. Хозяин махом бы нашел, кому его продать или сдать. И не скажешь, что отсюда только съехали. Давно пустует-то. Наверное, правда от чумных остался.
Вороненок торопливо покинул квадратный двор и отправился дальше, но мазанка не шла из головы. Какой-то пропитый угрюмец проводил Генхарда тусклым, недобрым взглядом. Он сидел прямо на земле возле винной лавки и, видно, страсть как мечтал опохмелиться. Генхард сначала мимо пробрел, потом вернулся. Забежал внутрь магазина и чуть не впечатался в стену. Помещение было крохотной пристройкой к жилому дому: два шага в ширину и столько же в длину. Чтобы осветить его, хватало сального огарка.
Генхард огляделся и нашел колокольчик. Услышав звон, толстый лупоглазый здоровяк открыл торговое окошко и спросил, чего Генхард желает. За его спиной тускло блестели расставленные на полке графины и склянки.
– Баночку дешевого пива. Сколько будет?
– Медяк.
Генхард простился с монетой, мысленно умоляя, чтобы она пошла впрок. У него остался еще один медяк и драгоценный сребреник. Потом выскочил наружу и подошел к пьянице.
– Чего горюешь, батька? Холодно с утра. На вот, погрейся.
Генхард сунул мужчине пиво. Тот взял недоверчиво и спросил:
– Чего надо?
– Новый я тут. Прибыли только всей семьей. Это тебе за поболтать.
– Ну-ну, – хмыкнул пьянчуга.
После пары глотков он стал не таким угрюмым.
– Слушай, батька, – сказал Генхард, выждав, пока выпивка сделает свое дело. – Ты не знаешь, с какого это дома? Я уже ноги до колен стер, а все никак не найду.
Он показал знак на синей ленте.
– А-а. Так это в ту сторону. К реке. По мельнице увидишь.
– Благодарствую, – кивнул Генхард. – И еще вопрос у меня есть. Видал я дом пустой в том вон закоулке. Чейный он или нет?
– Чейный, а как же. Горшечник у нас тут живет, Фимон. Это мамаши его хата.
– А чего пустует? Я все глаза проглядел, пока по округе ходил, а брошенку ни одну не нашел, кроме этой.
– Да где ты хату халявную найдешь в такие времена? – искренне удивился мужчина. – С затмения упал?
– Вот я и не соображу, почему эта пустая? Хозяин ее сдает на житье-то? Там уже целая голубятня развелась. Людей как будто сроду не бывало.
– И не просись туда, – отмахнулся пьяница. – Я тебе как добрый человек говорю. С ума сойдешь и на нем же поедешь.
– Чего?
– Сбрендишь, говорю! Там ночами творится дрянь какая-то. Ведьма была мамаша Фимонова. Он сам в той хате не живет, и никто туда не суется, даже бродяжки. А кто ночевал хоть раз, выбегают среди ночи и вопят. Один выскочил, да так и упал. В сугробе утром нашли закоченелого.
– Это что за страсти?! – выдохнул Генхард. – Призрак там, что ли? Батька соахийский! Я ж туда заходил!
– Говорят, ночами только она там ходит. Днем-то никто не видел.
– Тогда ладно, – кивнул Генхард. – А где найти мне этого Фимона?
– На кой он тебе? – не понял мужчина, сделав последний глоток и смачно рыгнув.
– Так на постой проситься буду. Если там призраки бродят, плата должна быть невеликая.
За свою недолгую, но богатую на события жизнь Генхард овладел незаменимым для беспризорника умением не обращать внимания на суеверную чепуху. Уж если уши на все это развесишь, то лучше сразу ложись и помирай со страху, а оно на тебе потом еще и попрыгает весело.
Генхард где только не ночевал. В самых скверных сараях, гулких подвалах, проклятых домах и на чердаках, где вроде как водились призраки. Он, конечно, не дурень просто так туда лезть, но уличный закон гласил: плюнь на слухи или от холода околеешь на морозе.
Пьяница рассмеялся.