– Где ты это услышал? – мрачно спросил Нико.
– В закусильне одной. Мы туда с батькой после торга пообедать зашли. А мы углем торгуем! Хороший у нас уголь!
– Как выглядели те люди, которые об этом говорили?
– Как торгаши. Но не как нашинские, а как соахские. Богатые-пребогатые. У них прямо ей-ей пыль золотая с карманов сыпалась! – Мальчишка помолчал. – А я уже пойду, господин хороший? А то кушать страсть хочется, а там на углу булки продают!
– Иди, – ответил Нико, плохо соображая.
Паренек припустил по улице. Глядя на то, как резво он убегает, Нико подскочил и выругался сквозь зубы. Этот плутенок надул его!
– Эй, крикун!
На удивление сплетник остановился и обернулся.
– А кто Восьмой властий?
– А! Имя у него дурацкое такое! Коротенькое! На две буквы всего! Ыр или Ур! Бывайте, господин хороший!
У Нико потяжелело в груди, ноги дали слабину. Ур? Правитель Судмира и отец его невесты? Тот самый Ур, с которым Седьмой так стремился закрепить отношения ради Брашского пролива? Мог ли он… Нет, невозможно. За такой короткий срок это невозможно. Спеться с Таваром, подкупить Летучих мышей и устроить переворот! Какая нелепица. Даже думать о таком не стоит. Такалам умер недавно, и Седьмой наверняка почти сразу же начал искать нового советника-правдолюбца. Разве кто-нибудь способен провернуть масштабный заговор так быстро? Или все просчитали заранее, а старика убили перед тем, как начать действовать?
Нико лихорадочно расставлял мысли, как фишки для го. Такалам недолюбливал Тавара, но никогда не заикался о его неверности. Но если подумать, мастер ножей не раз утаивал от Седьмого планы. Вроде того случая, когда он, вопреки приказу, устроил их с Чинушем поединок. А еще Тавар жаловался на урезание золота и говорил, что часть мышей, возможно, покинет их и найдет местечко получше. Наемников не удержать обещанием хорошего будущего. Они живут одним днем и не знают, проснутся ли завтра. Потому хотят иметь все и сразу.
– Выгода, – выдохнул Нико, хватаясь за голову. – Если так, то все дело в выгоде. Быть не может.
Тавар мог давно планировать измену, но не говорить об этом своим людям. Таким образом, Летучие мыши оставались до последнего верны Седьмому. И Тавар тоже. Пока Такалам был жив, мастер ножей мирился со своим положением. У него просто не было более выгодной возможности, и он клялся искренне. Но когда правдолюбца не стало, все поменялось. Нико снова вспомнил поединок с Чинушем, устроенный Таваром, и только теперь догадался – это была не просто проверка! Мастер хотел понять, сможет ли теперь вить из принца веревки. Сумеет ли настроить его против Седьмого и вернуть мышам приток заветного золота. Все ужасающе сходилось, но это значило, что отец и мать мертвы, а Соаху захватил Ур. Верить в это Нико отказывался. Он постарался забыть о словах мальчишки и как ни в чем не бывало поднялся обратно в комнату.
Дурак. Зачем было так себя накручивать? Скоро он вылечит руки, выиграет денег и поедет в порт Еванды. Там будет много людей с Соаху, и все сплетни развеются, а до того не стоит забивать ими голову. Но спокойней от уговоров не стало. Теперь больные запястья угнетали еще сильнее. Порезанное неплохо затягивалось, а сломанному нужен был долгий отдых.
В тот же день юноша отправился ловить на улицах торговцев. Как очумелый спрашивал у каждого про Соаху. Большинство повторяли сплетни о смене власти, но с чьих-то слов. Сами они этого не слышали. А потом Нико увидел то, что выбило почву у него из-под ног: в сторону площади проехала вереница соахских расписных повозок, окруженная кавалькадой стражников. Вместо красного с золотым все они носили вышитый на плече розовый герб Судмира с изображением слонов, играющих солнцем.
Нико мутными глазами наблюдал, как рабы ставят палатки, пока торговцы один за другим собираются в питейной. Потом вошел следом, держась за стены.
– Ты погляди-ка! Набрался с самого утра и опять лезет, – рассмеялся кто-то ему вслед.
Нико подошел к столу богачей, только что разместивших объемные зады на мягких стульях в середине залы, и спросил севшим голосом:
– В Соаху сменилась власть?
– Так уже трид как сменилась, а ты с Соаху, мальчик?
Нико не видел говорящего. Перед глазами все плыло. Сердце ухало где-то на дне грудины.
– Как это вышло?
– Не наше дело. У посла спроси, если хочешь. Он пару тридней назад в порту сошел. Наверное, уже в столице, – фыркнул один из торгашей.