У их ног, уже полузанесенный снегом, лежал Джемогул. Неровное, черно-красное пятно заливало ему грудь и горло. Лицо его было бледным. Глаза полузакрыты. И ветер шевелил седую бороду, в которую уже намело снежинок.
"Боже мой! Боже мой! Ты опять спас меня, старик!"- мелькнуло у меня в голове. "Но какой ценой!".
Напрасно в течение нескольких дней быстро прискакавшие пограничники искали Сатанду. Он исчез. К себе в юрту не вернулся, никто его не видел, он как в воду канул.
Мы сняли лагерь и пошли по засеченному азимуту. Уже на следующий день мы были близко от устья Курумды, недалеко виднелась и голова, но на этот раз мы к хребту подошли с противоположной стороны.
Опять начались поиски. В ватниках и теплых брюках было тяжело карабкаться по скалам. В первый же день Аркадий с Кирой обнаружили сразу мастерские первобытного человека, где обделывали обсидиан. Рыбников на второй день нашел следы магматизма, значит, где-то здесь в давно прошедшие времена вышла лава и застыла. Здесь и должен был быть обсидиан.
Целый хаос каменных нагромождений вздымался вокруг. Казалось, природа нарочно именно в этом месте создала причудливые переплетения гор, хребтов, рассеченных узкими щелями, прорезями. Причудливые крутые склоны известкового хребта были изъедены многочисленными пещерами. Одни из них были глубоки и их темные коридоры на десятки метров уходили в толщу горы, другие были только в виде ниш. В этих известняках долго работала вода, создавшая бесконечные лабиринты ходов. Во многих из них когда-то жили наши предки.
Но ни первый день, ни четвертый, ни пятый, ни шестой не дали ничего. В шестой вечер мы собрались в палатке, было холодно, облачно, ветрено, но никаких отблесков. Внезапно снаружи раздался лай Бартанга и какой-то шум.
Мы вылезли из палаток. Бартанг надсаживался от лая, к лагерю подходил караван.
- Гостей принимайте,- проговорил знакомый голос.
- Черт подери! Уткин! Неужели ты? Какими судьбами?
- Гостей принимайте,- повторил Уткин, как тисками сдавливая мою руку, и кивнул в сторону какого-то незнакомого человека, который неуклюже слезал с лошади. Я обратил внимание, что повод уздечки был не в руках у всадника, а оказался привязанным к вьючной лошади.
- Здравствуйте,- подходя к нему, сказал я.
- Здравствуй,- ответил приехавший, как-то странно улыбаясь и глядя куда-то в сторону.- Нашел? - и что-то страшно знакомое было в его голосе и в лице... Неужели?..
- Мишка! Смуров! Неужели ты? Живой! - закричал я, кидаясь к нему, но он как-то странно, не двигаясь, протянул ко мне руки.
- Живой! - все также странно улыбаясь, сказал он.- Да только вот... слепой.
Мы обнялись. Я почувствовал щекой его щетинистую щеку. Не знаю, чья щека была мокрой. Мы постояли, обнявшись, и пошли к палатке.
И вдруг Бартанг, кидавшийся с лаем на Смурова, неожиданно завертелся, заегозил и, дико колотя хвостом, кинулся ему на грудь и облизал ему все лицо.
- Смотрите! Смотрите! - кричал Вася.- Узнал! Узнал!
- Кто это? - спросил Смуров.
- Бартанг узнал тебя.
- Бартанг? Как Бартанг? - он же сдох там, в капище.
- Ничуть не бывало,- ответил я,- через час после того, как ты сел на машину, он прибежал ко мне с обрывком веревки на шее.
- Странно,- сказал Смуров,- я сам видел, как он лежал неподвижно у озерка. А кроме того, почему веревка на шее, я его не привязывал.
Мы залезли в палатку.
- Вот не думал, черт, что увижусь с тобой! Вот, ей богу, не думал! говорил я.
- Да и я не думал,- ответил Смуров.- Совсем не думал, что все-таки выберусь. Тебе Уткин ведь все рассказывал. Этот рыжий староста, который пронюхал про капище, и этот хромой, когда получили в руки пайцзу, решили, что они найдут и без меня. Ведь на гладкой стороне моей пайцзы была наклеена бумага с копией надписи со скал, затопленных Сарезом, и план, где эта надпись находится. Я сразу на допросе понял, что подслушивали нас много раз. Только они не понимали, о каких сокровищах идет речь. Конечно, думали золото, драгоценные камни. Вот они и постарались убрать всех, кто что-либо знал. В эту же ночь меня расстреляли будто бы за покушение на старосту. И зарыли прямо там, в лесу, где расстреляли. Но зарыли и расстреляли плохо. Кто-то услыхал, как я стонал, меня отрыли и спрятали норвежцы. Вроде как полковника Шабера. Я долго был без сознания, не видел и не слышал. В общем, живой труп. Да и потом сколько еще в госпиталях валялся.