Я не случайно привел столь длинную цитату — теперь вы сами можете сопоставить коммунистическую доктрину с учением Живой Этики: они похожи, как два близнеца. Только вместо руководства КПСС можно поставить «Иерархия», вместо партийных вождей — «махатмы», а вместо "самое передовое в мире учение" — "самая синтезирующая из всех Йог". Вместо слова «враги» можно с успехом применять «темные», а вместо "красное знамя" — "знамя Майтрейи!". {Из последующего изложения будет видно, что это так!}
Ниже — во втором разделе — мы покажем направления самой практики Живой Этики, т. е. куда нас зовут, к чему призывают и от чего предостерегают книги Агни-Йоги.
"Главная наша задача изучать науки честно. Мы должны почитать науку, как истинное знание, без предпосылок, ханжества, суеверия, но с уважением и мужеством. Могут ли некоторые ученые утверждать, что они умеют относиться к фактам и умеют понимать их с полной честностью? Но мы должны брать факты так, как они есть, без эгоистического перетолкования. Разве мы являемся еще более суеверными, нежели люди пустынь? Свет разгоняет тьму. Радостно осознавать, что имеются такие ученые, как Эйнштейн, Милликан, Брогли, и мы чувствуем себя безопасными под испытанным руководством этих пилотов," — писал Н.К. Рерих в 1930 г. [444,с.229]. Эта высокопарная глупость сочетается у него страницей ниже с самой прямой подменой:
"На земном плане знаменитый английский хирург, Джон Фентер, провел годы молодости на фабрике мебели. Он всегда приписывал замечательную верность руки столярному опыту. Знаменитый эльзасский философ, Яков Беме, был сапожником. Он обдумывал свои философские системы, делая сапоги." Не философом был Я. Беме, а боговдохновенным мистиком. И не философские системы он придумывал, но думал о Боге и о Христе-Богочеловеке! Об этом свидетельствуют все работы Беме [97–98]. Разница — огромная, ибо памятование о Господе — практика освобождающая, подлинно духовная, а не только развивающая, как, например, философствование материалистических ученых.
Что же касается удивительных прозрений Живой Этики о роли любого труда и о совместимости пролетарского монотонного труда с философско-интеллектуальным творчеством, тот же Д. Андреев в "Розе Мира" приводит следующую, более точную характеристику:
"Духовной — в точном смысле слова — продукции рабочего класса не существует вообще, его интеллектуальная продукция ничтожна. Рабочий класс — не венец человечества, а его трагедия, его memento mori ("помни о смерти"-лат.), грозное напоминание о том, что миллионы людей, потенциально ничем не отличавшихся от остального полноценного общества, осуждены этим обществом на духовное скопчество, на культурное вырождение, смягчаемое лишь тем, что эти несчастные в подавляющем большинстве сами не понимают всего ужаса своего положения. Утратившие связь с Матерью-Землей и не вознагражденные за это приобщением к мировой культуре, психически искалеченные вечной возней с машинами, эстетически колеблющиеся от красот индустриального пейзажа до частушки и пошлой олеографии, эти люди становятся жертвой одуряющей скуки, как только оказываются наедине с самими собой. Они, как огня, боятся тишины, ибо тишина ставит их лицом к лицу с их душевной опустошенностью. Природа для них мертва, философия смертельно скучна, искусство и литература доступны им лишь в самых сниженых своих проявлениях, религия вызывает в них лишь высокомерную насмешку невежд, и только наука вызывает у них чувство инстинктивного уважения, как нечто, бесспорно высшее, чем они. Их отдых — карты, водка, домино, спорт, примитивный флирт да кинематограф…