Пришлось ждать второй смены. На заседании организаторов было решено отказаться от использования бергов, заменив их сересцами, что позволило упразднить должности надсмотрщиков. Так руджи трансформировались в бригадиров. И казалось, что неприятности остались в прошлом, но Подпространство начало меняться, растягиваться, проглатывая не только железные дороги, но и первые вагоны.
Никто не знал, куда девается модифицированная с помощью кристаллов саддук техника. Даже мудрые рохи, изучившие вдоль и поперек древние свитки, касающиеся науки древних, разводили руками, признавая, что не в силах исправить произвольную коррекцию координат Подпространства.
После серии ошибок, когда строительство готово было остановиться, совместными усилиями удалось разработать новую систему привязки изменяющихся координат к фиксированным точкам, определив цикличность, что дало возможность продолжить строительство терминалов отправлений.
Всего удалось зафиксировать двенадцать терминальных точек, где началось строительство площадок отправлений. По четыре терминал пришлось на Рох и Андеру. Еще три терминала достались Руджу. Серес ограничился одной площадкой, причем доступ к ней было решено открыть только кругу избранных правителей, посчитав, что простые жители не готовы к подобным переменам.
Строительные бригады переформировали, отчислив более семидесяти процентов специалистов, не прошедших тесты на устойчивость к длительному пребыванию в Подпространстве. Люди сходили с ума, начинали видеть несуществующие образы, переставали ощущать время. Тем, у кого, якобы, была устойчивость к воздействию Подпространства, постоянно приходилось пить приготовляемые флорианами специальные растворы, о которых многие ученые говорили, что это ничто иное, как яд. Поэтому главное деление на тех, у кого был иммунитет к Подпространству и тех, у кого иммунитета не было, происходило в зависимости о того, как их организм реагировал на зелье флориан.
На третий месяц строительства большинство специалистов начали мечтать, чтобы их отчислили, позволив покинуть Подпространство, не нарушая договор подряда. Мало кто готов был работать добровольно. Обычно это были либо трудоголики типа рохов, либо гордые руджи. От последних, впрочем, проку было крайне мало - разве что присматривать и организовывать работу жителей Сереса, взявшихся за всю черновую работу.
Были, правда, и те, на кого Подпространство на самом деле практически не действовало. Среди них оказались Августина и Мьюз. Способность находиться в Подпространстве породило слухи, что предками гартиродов были флориане - обвинение крайне оскорбительное для гордых жителей Роха, особенно тех, кто гордился чистотой своей крови.
- Я, конечно, не собираюсь делать из этого трагедию, но что если эти сплетни дойдут до института Рашилайи и нашего сына отчислят из школы, потому что в его кровь могли примешаться гены флориан? - озвучила Августина свои опасения супругу.
Мьюз предпочел промолчать. Августина приняла это за согласие и тяжело вздохнула, желая подчеркнуть, что к этому разговору еще придется вернуться. Она подумала, что, вероятно, стоит рассмотреть возможность покинуть проект, хотя, если сплетни уже появились, то уход из проекта мало что решит.
- Может, поговорить об этом с флорианами? - неожиданно предложил Мьюз.
Августина вздрогнула. Мысль о том, что придется общаться наедине с детьми тумана вызвала озноб, но на кону стояло будущее сына, так что...
- Думаешь, они могут помочь нам? - спросила она, нервно кусая губы.
- Если развеять миф, почему некоторые люди могут принимать их зелье, а некоторые нет, то... - Мьюз наградил супругу многозначительным взглядом.
Они встретились с флорианином по имени Турк. Он был старым и отличался от большинства своих собратьев тем, что повсюду таскал с собой маленького внука со странным именем Кафланд, подходившим больше жителям Андеры, чем кукушатам из Подпространства. Флориане вообще славились тем, что бросали своих детей сразу, как только они рождались.
- И с чего вы взяли, что я другой? - заворчал старый Турк, когда к нему обратились Мьюз и Августина. Услышал сбивчивые объяснения касательного того, что он не бросил внука и хрипло рассмеялся.
- Это не внук? - догадалась Августина.
- Я флорианин, - многозначительно сказал старик.
Оказалось, что он не имеет никакого отношения не только к ребенку, вертевшемуся возле него, но и к заброшенному поселению, где жил последний год. Что касается зелья, которым флориане поили рабочих, то старик знал не только формулу, но и природу его происхождения.