- Если они узнают, что мы тайно вынесли оборудование, то назовут нас ворами, а возможно, и предателями, работающими на вымышленных врагов, - сказала Августина, когда они настраивали приборы, чтобы собрать необходимые для анализа данные.
Долгое время аппаратура ничего не фиксировала, затем появился туман и цифры изменились. Показатели росли по мере того, как тумана становилось все больше и больше.
- Может быть, туман для мира Подпространства - это что-то типа кристаллов саддук в нашем мире? - предположила Августина.
- Скорее, некая сила или энергия, как та, с которой взаимодействуют наши кристаллы саддук, - хмурясь, сказал Мьюз.
- Но ведь в официальных документах говорится, что туман безвреден.
- Это может быть ложью или... - Мьюз долго смотрел на показатели приборов, затем хмыкнул и растерянно пожал плечами. - Туман может выступать в роли проводника. Принципы работы Подпространства мало изучены. Известные нам источники энергии могут быть не единственными. К тому же... - он замолчал, заметив искажающиеся вибрации, пришедшие с туманом.
Свет и звуки преломлялись. Деформации расходились волнами. Восприятия времени менялись: то замедлялись, то начинали бежать вперед с чудовищной скоростью. Думать стало сложно. Все, на что хватало сейчас Мьюза и Августины - стоять и смотреть, как появляется черная трава.
Затем туман неожиданно рассеялся.
- Думаю, нужно проверить еще одно место появления ингредиента, чтобы подтвердить версию о тумане-проводнике, - сказал Мьюз.
Они вернулись в лагерь за час до отбоя. Извлекли информационные кристаллы из одолженного оборудования и закрылись в отведенной им хижине, чтобы провести дополнительный анализ полученных данных. Не следовало спешить с заявлениями, но на горизонте, кажется, замаячило новое открытие.
- Вот только как это поможет доказать, что в наших генах нет примеси флорианской крови? - озадачилась Августина.
- Мы можем отличаться тем, что менее чувствительны к воздействию новой энергии, - пожал плечами Мьюз.
Они решили дождаться отпуска и встретиться со знакомым гартридаом из института Рашилайи, который изучал науки древних. Он был старым и ворчливым. Мало кто мог общаться с ним, хотя Мьюз и Августина считались его старыми добрыми друзьями. Он был мудрым и на его знания теории древних наук рассчитывал Мьюз. Но надежды не оправдались, потому что за три дня до недельного отпуска, Августина получила травмы несовместимые с жизнью.
Запуск очередного трамвая завершился коллапсом кристаллов саддук, и высвободившаяся энергия была перенаправлена на людей, находившихся вблизи инцидента. Августина, а так же еще три специалиста получили смертельные дозы облучения. Их внутренние органы распадались, и врачи сказали родственникам готовиться к худшему.
- Тебе нужно поспать, - посоветовала Августина, когда Мьюз, решивший оставаться возле нее до конца, задремал, едва не упав со стула. - Обещаю, со мной ничего не случится за пару часов, к тому же... - она опустила глаза, не желая встречаться с супругом взглядом. - К тому же скоро придет врач, и я... Я бы хотела поговорить с ним наедине.
- Два часа, - сказал Мьюз, покидая отведенную умирающей хижину.
Весть о трагедии разлетелась по поселению.
- Августина еще не умерла, - сказал Мьюз, когда третий подряд строитель прошел мимо него, выразив соболезнования.
Ему не возразили, но легче от этого не стало. Можно сказать посторонним людям тысячу раз, что у тебя все хорошо, но это не поможет поверить в это самому.
«Августина умрет», - признался себе Мьюз.
Ноги сами понесли его в хижину старика-отшельника.
- И что ты хочешь от меня? - спросил Турк.
Его приемный внук сидел на скамейке и пялился на гостя большими, коровьими глазами.
- Помоги мне спасти Августину, - обратился к старику Мьюз, решив для себя, что если Турк рассмеется, то сразу уйдет.
Смех действительно раздался, но принадлежал не старику, а мальчику по имени Кафланд. Чумазый, одетый в лохмотья, которые назвать одеждой язык не поворачивался, он запрокинул голову и неожиданно залился звонким лающим смехом. Мьюз бросил на него строгий взгляд, затем посмотрел на оставшегося хмурым старика.
- Вишвакарнак, - сказал Турк так тихо, что его голос был едва различим за смехом Кафланда.
- Кто? - не понял Мьюз.
- Мастер Ремесел, - старик не столько говорил, сколько выплевывал слова.
Его приемный внук хохотал до слез, указывая пальцем на гостя, затем неожиданно затих, услышав упоминание о Мастере Ремесел.