Когда мы входили в мой кабинет, то увидели, что кто-то как бы серый выходит в противоположную дверь. Я решил, что это тень от фонаря. Даже не вздрогнул, а подошел к сейфу, присел и говорю:
— Шмулев, посвети сюда.
Едва я присел и воцарилась тишина, как совершенно явственно послышались в соседней комнате шаги.
— Шмулев, — говорю, — там кто-то есть.
— Нет, никого нет.
Наверное, ветер, думаю. Нашёл бумаги, запер сейф, только хотел встать, слышу, что там не только шаги, а и стулом кто-то двигает.
— Шмулев, разве ты не слышишь?
— Слышу, — отвечает. — Ну что, пойдёмте?
— Как так? Посмотрим.
Тут он скорчил недовольное лицо.
— А ну её. Чего смотреть? Нехай её.
— Ты про кого?
— Да про бабу, что тут ходит.
— Что ты несёшь? Какая баба? Гони её вон!
Он вытянул шею и повел носом.
— Как её выгонишь, коли она не живая?
— Ну-у, опять нализался!
— А вы спросите других сторожей. Как девять часов ударит, так и пошла стучать по всем кабинетам… И ребёночек на руках.
Меня взбесила эта глупость.
— Идём!
И опять, едва мы вошли в соседнюю комнату, я увидел, как кто-то промелькнул к двери и скорыми шагами направился туда. Сзади ковылял Шмулев и всё твердил:
— Оставьте вы её, товарищ начальник, ну зачем вам?
В третьем кабинете я уже ясно видел, как между столов, торопясь и кутаясь, шла невысокая худенькая бабенка в платке на голове, в кофте, с чем-то, завернутым в одеяло.
— Что тебе надо? Пошла вон! — крикнул я.
Она на секунду остановилась, испуганно оглянулась и затем, быстро семеня ногами, пошла по коридору. Я за ней.
— Стой! Кто ты? Как попала сюда?
Но она не оборачивалась, не останавливалась. Я решил догнать ее во что бы то ни стало, завести её в тупик. Но тут-то и произошёл казус. Она, очевидно, прошла сквозь запертые двери, и я остался ни с чем, хотя почти уже дотрагивался до её плеча. Холодный пот выступил на моем лбу, я растерянно взглянул на Шмулева.
— Ну? — сказал он совсем хмуро. — Взяли? Охота вам со всякой, можно сказать, мерзостью возиться.
— Шмулев, да что же это? — спросил я. — Ты её часто видишь?
— А кто не видит? Все сторожа видят, в хозяйственной службе видят, когда спирта обопьются и ночуют. Она у них по коридору ходит, она и теперь там…
Я прошёл в комнату сторожей и жадно выпил два стакана воды. Второй сторож насупившись писал что-то в книге дежурств или в моем присутствии делал вид, что работает.
— Мы опять ее видели, — сообщил Шмулев.
— То-то я смотрю, как вы воду лакаете, — сказал мне второй сторож. — А нам каково? На прошлой неделе она заявилась сюда, прямо в дежурку, с младенцем. Никифоров так и грянулся.
— С этим надо разобраться, — решил я.
— А как вы разберетесь? Ходит видение из загробного мира, нас смущает. Что ж тут поделать? Разве молебен отслужить, да не позволят. Но в таких случаях и молебен не помогает: это ведь не наваждение, а самый натуральный покойник.
— Нет, надо разобраться, — настаивал я.
— Очень обяжете. А то дежурить невозможно без бутылки…
Министерство наше расположено в старинной городской усадьбе, образующей флигелями полукруг, с большим внутренним двором. Подвал как будто был еще древнее. Только этот факт и заставил меня отнестись к происшествию более серьезно. Но когда полчаса спустя я рассказал о пережитом в квартире дяди, где собрались и другие начальники, так как в любой момент их могли вызвать „на ковер“, мне не поверили, даже подняли на смех. Тогда я предложил всем пойти ночью в министерство и убедиться. Среди хохота и шуток все согласились и даже заключили пари. Определён был и день.
Я предварительно собрал сведения, где по преимуществу появляется это странное существо. Оказалось, что чаще всего оно блуждало по длинному коридору, вдоль которого располагались хозяйственные службы. Если кто-то показывался в коридоре, баба ждала его приближения, качая ребёнка, а затем уходила всегда в одну и ту же сторону: откуда пришла. Собралось нас пять человек, желающих изловить призрак, все — коммунисты. И два сторожа.
В десять вечера мы сели в одной из комнат отдела снабжения, достали карты и начали писать „пулю“. Уже одно это обстоятельство показывает, насколько серьезно мы отнеслись к появлению тени. Немало было смеха и по поводу охотничьего ножа, который я захватил: говорили, что в моей должности надо ходить с плеткой, что советнику по дореволюционной иерархии тем более прилично сражаться с бабами, которые привечают сторожей и хозяйственных забулдыг. Впрочем, на нашем столе тоже стояли коньяк и закуски. Словом, было очень весело до той минуты, когда Шмулев, стоявший у двери, шепнул: