В 1955 году его освободили, но не реабилитировали. Он стал читать лекции в своем МГУ, работал до последнего в лаборатории в Обнинске, до 1981 года, когда его не стало. В 1987 году появилась книга-свидетельство, книга-откровение Даниила Гранина «Зубр», открывшая глаза советскому и немецкому народу, какого человека они потеряли. Правда, прозвища «Зубр» у Николая Владимировича никогда не было. И только в 1992 году его реабилитировали. Посмертно…
Наш рассказ о клинике в районе Бух, точнее, о ее русских ученых сотрудниках, был бы неполным, если не сказать еще об одном человеке русского происхождения, причем чисто дворянского сословия, точнее, выходце из графского рода, которого также за его уникальные способности привлекли к научной работе. Это был Сергей Алексеевич Вронский. В отличие от Тимофеева-Ресовского он занимался проблемами исключительно секретного характера, связанными с психотерапией, изучал биополе человека, его воздействие на других людей, на окружающую среду, говоря современным языком — из него создавали экстрасенса высшей категории, способного обслуживать верхушку тысячелетнего рейха и предсказывать судьбы, управлять массами и событиями…
В отличие от Тимофеева-Ресовского Вронский сам прибыл в Берлин на учебу, для поступления в университет, но позднее, в 1933 году, сразу после прихода Гитлера к власти. Прибыл он по собственной воле из независимой тогда Латвии, из Риги после окончания русской школы, и было ему всего восемнадцать лет. Его проверили на благонамеренность и лояльность, оказалось, что по всем параметрам он подходил для жизни в фашистской Германии — его отца генерала графа Вронского и всю семью убили большевики, Сергей в живых остался по счастливой случайности, он не был дома. Оказавшись без родных, без какой-либо поддержки, решил искать счастье на чужбине. Он был разносторонне одаренным юношей, уже в том возрасте знал несколько языков, в том числе и немецкий, был хорошим спортсменом, играл на фортепьяно, умел водить автомобиль, знал авиадело. По всем параметрам подходящий, широко образованный молодой человек для учебы в Берлинском университете. Но, кроме того, он умел еще и врачевать, причем не путем приема лекарств, а за счет нетрадиционных методов, путем внушения, наложения рук. Всем этим премудростям научился у своей бабушки, которая всерьез занималась оккультными науками, астрологией, хиромантией, магией, жила во Франции и в Германии. Вот она-то и направила своего подготовленного внучка в Берлин.
Он выбрал медицинский факультет и не ошибся, его приняли сразу, и через короткое время у него обнаружили экстрасенсорные способности, владение нетрадиционными способами лечения. Провели испытание: ему завязывали глаза, подводили к пациенту, и он начинал колдовать, чувствовал температуру человека, говорил о его возможном заболевании. А когда ему освобождали руки, то он накладывал их на больные места и ставил свой диагноз, который подтверждался диагностическими данными. И ему предложили перейти на учебу-практику в другое медицинское заведение, в Бух, в недавно созданный закрытый Биорадиологический институт, который называли еще «Учебное заведение № 25». Учиться там было престижно, загадочно и очень интересно. Преподавателями оказались необычные люди — тибетские ламы, индийские йоги, китайские иглотерапевты. Студентов обучали основам гипноза, психотерапии, экстрасенсорики, на практику вывозили в Африку, в Индию, в горы Тибета. Как позднее рассказывал сам Вронский, во время практических занятий ему поручили провести эксперимент над настоящими, живыми людьми. В институт привезли политических заключенных, немецких коммунистов вместе с семьями. Их всех власти приговорили к уничтожению. Ему предстояло начать свое лечение среди двадцати отобранных и страдавших онкологическими заболеваниями. В случае успеха, то есть положительного исхода лечения, их обещали отпустить на свободу. Была ли это правда или только завуалированная ложь, он не знал, но постарался сделать все возможное, чтобы излечить максимальное количество людей. Ему удалось вылечить шестнадцать человек, причем среди них были четверо детей.
И снова Сергея Вронского отметили, преподаватели заговорили о нем как о молодом человеке, подающем большие надежды, отмечали его способности, уверяли, что его ждет блестящее будущее, о нем доложили на самый верх, людям, близким к всегерманскому канцлеру, к фюреру!
После защиты диплома Вронского вызвали в кабинет ректора. Там его ждали люди в форме. Они представились и сказали, что отныне он будет служить рейху и Гитлеру, его судьба определена. И его посадили в закрытый черный лимузин. Он хорошо запомнил ту поездку по осенним улицам Берлина 1938 года, ехали по Унтер-ден-Линден, мимо университета, мимо Бранденбургских ворот, зачем-то снова свернули на Унтер-ден-Линден и проехали мимо советского посольства. Сопровождавшие, очевидно, испытывали нервы молодого человека. Он ничем не выдал своего волнения. И вот Вильгельмштрассе, он высаживается из машины и идет на встречу с каким-то нацистским фюрером, фамилии которого ему не говорят до последнего момента. Парадный вход, ступеньки, дубовые двери, эсесовцы в касках, вскинутые вверх руки в новом приветствии. Наконец секрет раскрыт — Сергей удостоился аудиенции у второго человека по нацистской парии и третьего после Геринга по имперской иерархии, Рудольфа Гесса. Визит к функционеру такого уровня не явился полной неожиданностью для Вронского. О Гессе, о его увлечениях мистикой, оккультизмом он знал во время учебы, знал и о том, что именно ему, Вронскому, пророчили встречу с этим человеком. Гесс, в свою очередь, знал о молодом одаренном юноше от одного нацистского деятеля по имени Йоханн Кох, который был знаком с Сергеем еще со времени своего проживания в Риге. И с этого дня Вронский становится личным астрологом Гесса, они вместе проводят многие часы. Сергей медитирует, раскрывает Гессу секреты движения звезд, их воздействия на человека, составляет гороскопы. Благодаря интуиции и некоторому опыту общения с нацистскими бонзами, Вронскому удалось доказать, что он действительно обладает сверхспособностями и может быть крайне полезным высшим руководителям рейха. По словам самого Вронского, он давал Гессу практические советы, составлял характеристики окружавших его лиц, подсказывал, с кем и как себя вести, кого следует опасаться, кого можно приблизить. Иногда Вронского приглашали на другую улицу, расположенную неподалеку, на Фоссштрассе, 6 (сегодня эта улица называется Niederkirchnerstrasse — Ниедеркирхнерштрассе), в рейхсканцелярию. Но все же больше времени он проводил в партийном кабинете на Вильгельмштрассе. Эта «дружба» продолжалась до 1941 года, когда неожиданно для всех Рудольф Гесс совершил странный поступок — в одиночку, не известив ни фюрера, ни других нацистских бонз, без объяснения причин самовольно улетел в Шотландию, якобы на секретные переговоры с англичанами. И остановился у прогермански настроенного лорда Гамильтона. Затем по распоряжению Черчилля его перевели в Тауэр, где он оставался до конца войны, пока его не выдали американцам и не предали суду в Нюрнберге как нацистского преступника.