Гюнтер Шабовски
Пяти тысячам удалось перебраться без каких-либо последствий. Конец стены наступил 9 ноября 1989 года, когда по телевизору ГДР был зачитан новый закон о пересечении границы. В нем содержались некоторые послабления. Тогдашний член Политбюро ЦК СЕПГ Гюнтер Шабовски на международной пресс-конференции неожиданно оговорился: «Отныне граница практически открыта». Его поняли однозначно. Никаких послаблений — граница с Западным Берлином открыта. К десяти вечера тысячи восточных немцев собрались у стены на улице Борнхольмерштрассе. Пограничники их не пропускали и потребовали объяснений. Им объяснили популярно: политической стены больше нет, Гюнтер Шабовски об этом заявил официально, все это показывали и по телевизору. Пограничники вынуждены были поднять шлагбаум. И тотчас по всему городу разнесся слух, что стена пала, что граница открыта. Так, в результате политической ошибки, случайной оговорки, а может быть, и умышленного, но завуалированного заявления неожиданно пала Берлинская стена, которая просуществовала 28 лет. В эту же ночь 9 ноября 1989 года стену тотчас принялись долбить. Кто чем только мог. Как позднее подсчитывалось, в целом в демонстрации, охватившей Восточный и Западный Берлин, участвовали полмиллиона человек.
Фрагмент Берлинской стены. Современный вид
Правительство ГДР, которое, по сути, становилось в этой ситуации беспомощным, лишенным какой бы то ни было поддержки из Советского Союза, не выдержало давления демонстрантов, которое охватило всю страну, и вынуждено было полностью открыть границу к ФРГ и Западному Берлину. Тем самым оно подписало себе смертный приговор.
Откровения патологоанатома
Институт судебной медицины, расположенный на тихой улице Ханновершештрассе, заведение из разряда тех, которые берлинцы стараются обходить стороной. Чур меня, чур меня. По-немецки: Sei Unglueck an uns voibei (пусть несчастье нас минует). Появился он в начале девятнадцатого века и в народе стал называться Домом для осмотра умерших, или, по-научному, прозектурой. Туда направляли трупы не только неопознанных жертв городских несчастных случаев, самоубийц, но и погибших от насильственных действий, в том числе и преступников. В огромный подвальный зал-морг, едва освещенный свечами, покрытый белым кафелем, собирались толпы людей, разыскивавших пропавших близких. Там проводили вскрытие, затем приглашали родственников на опознание, устанавливали личность скончавшегося, определяли причину и дату смерти, в присутствии полицейских составляли протокол. По иронии судьбы предводитель рабочего движения, известный берлинский адвокат, член рейхстага, революционер Карл Либкнехт, автор научного труда «Милитаризм и антимилитаризм», пал в 1919 году от рук контрреволюционно настроенных солдат и офицеров. Его застрелили. И тело направили на обследование в Институт судебной медицины, который к тому времени был прикреплен к клинике «Шарите», созданной отцом немецкого милитаризма, прозванным солдатским королем, Фридрихом Вильгельмом I. Следом в Институт судебной медицины поступило тело другой революционерки, Розы Люксембург, которую взбунтовавшиеся солдаты утопили в шлюзе Ландверканала. Прозекторы института в присутствии уполномоченных полиции официально установили факт насильственного причинения смерти обоим. Еще одной знаменитостью, которая удостоилась попасть в Институт судебной медицины, был известный американский певец, киноартист Дин Рид, который жил в Потсдаме, много снимался на студии в Бабельсберге, но вскоре разочаровался в социализме гэдээровского толка и в июне 1986 года во время очередных съемок утонул. Ему было сорок семь лет. Патологоанатомы института склонялись к тому, что это либо несчастный случай, либо он покончил с собой. Никаких насильственных следов на его теле обнаружено не было. И все же вопросы остались. Высказывались предположения, что в его смерти виноваты представители секретных органов, которые неотступно следили за каждым шагам ненадежного американца. Вся его жизнь была под контролем, а он не любил подчиняться. Но эти высказывания и предположения к патологоанатомам никакого отношения уже не имели…