Он произнес ее имя вслух. А к тому времени, как достиг дома, уже выкрикивал его во всё горло. Заглянул в проем на месте парадного входа. Ничего, лишь груда обвалившихся камней, обломки перекрытий, выпавшие из стен куски кладки, искореженный металл обрушившейся люстры. Пыль и разруха.
— Кит! — закричал Джон в царившее кругом запустение. — Кит! Ты здесь?
Помчавшись вдоль дома, он заглянул за угол, в дворик, где у ступенек, некогда ведших в кухню, находился насос. Как ни странно, насос и сейчас оказался на прежнем месте. Рядом стояло ведро воды, а кругом всё было чистенько, как будто там недавно подметали.
Кто-то тут был! На Джона нахлынуло облегчение. Бетси или, на худой конец, Жан-Батист.
При мысли о Бетси Джон вспомнил и о ее домике — тот находился всего в нескольких сотнях метров от насоса, между большим фруктовым садом и огородиком при кухне. Джон со всех ног бросился туда, на бегу отмечая, что тропинка нахожена и ею, похоже, часто пользуются.
В отличие от большого дома, маленький был явно обитаем. Перед дверью стояло старенькое кресло, а рядом — ведро, до половины наполненное стручками гороха. Садик сбоку от крыльца зарос сорняками, но некоторые цветы, судя по всему, посажены были недавно, а часть их еще даже цвела.
— Бетси! Бетси! — заорал Джон, подбегая к двери.
Никто не ответил. Сходя с ума от невыносимого разочарования, молодой человек помчался дальше по тропинке, к саду. И уже подбегал к памятной калитке в старой кирпичной стене как его остановил какой-то звук. Возглас досады.
Джон толкнул калитку. Кит стояла на лестнице прислоненной к стволу абрикосового дерева. Девушка зацепилась рукавом за ветку и пыталась отцепить его. Корзинка, которая висела у нее на руке раскачивалась вовсю, и оттуда уже начали сыпаться собранные абрикосы.
— Кит! — завопил Джон.
Девушка резко повернула голову, увидела Джона и вскрикнула от потрясения. Лестница у нее под ногами заходила ходуном. Кит выронила корзинку и обеими руками ухватилась за ближайшую ветку. Как раз вовремя — лестница упала, оставив Кит беспомощно болтаться в воздухе.
— Погоди! — закричал Джон. — Не падай! Я тебя поймаю! — В два прыжка он оказался под деревом. — Теперь можешь отпускать руки. Не бойся! Я здесь.
Девушка разжала руки. Джон попытался подхватить ее, но у него не очень ловко получилось, и они упали на мягкую траву. Они сидели, слегка ошарашенные среди раздавленных абрикосов, глядя друг на друга.
— Джон! — прошептала Кит. — Не может быть Ты… ты призрак.
— А вот и нет. Я самый настоящий. Дотронься, сама увидишь.
Девушка протянула руку и коснулась его плеча, а потом вдруг судорожно вздохнула и разразилась слезами.
— В чем дело, Кит? — удивился он. — Разве ты не рада видеть меня?
Ужин, который приготовила Кит, прошел тихо и спокойно. Они сидели возле дома Бетси, медленно спускались сумерки, и на небе стали появляться звезды. Утром, выезжая из Бордо, Джон даже не мог представить себе подобный вечер. После падения молодой человек помог Кит встать, заметив при этом, что платье на ней — самого простого деревенского покроя и заштопано по подолу. Потом они вместе собрали побитые абрикосы и отнесли их к дому. Сняв модный сюртук и шейный платок, Джон помог Кит накопать картошки на заросшем огороде и собрать из яслей в конюшне яйца. Теперь там оставался только один конь. Джон сразу же узнал старого боевого скакуна.
— Руфус! — засмеялся он, поглаживая морду коня.
Он испытывал странную неловкость по отношению к Кит. Там, в саду, она быстро уняла слезы и весь остаток дня держалась очень напряженно — отвечала коротко и односложно, улыбалась натянуто и невесело.
Лишь когда молодые люди поели, но из-за стола еще не вышли, Джон осмелился спросить:
— Кит, что здесь все-таки произошло? Что случилось с домом? И где Бетси? Она наконец уехала и вышла замуж за Джема?
Кит с трудом сглотнула и пристально поглядела на Джона.
— Бетси мертва. Погибла при пожаре. И Жан-Батист тоже. Это всё моя вина. Только моя.
Бедняжка из последних сил боролась со слезами. Джон молча ждал, не желая торопить ее.
— Начни с самого начала, — наконец предложил он. — Всё, что я знал о тебе — это из твоего письма, которое пришло четыре года назад, летом восемьсот одиннадцатого. Смотри, у меня сохранилось твое письмо.
Он вытащил из нагрудного кармана потрепанный измятый листок. Кит в первый раз за вечер улыбнулась почти как в былые времена.
— Ты сохранил его.
— Ну разумеется!
— Я столько раз писала тебе, но, думаю, дошло до тебя только оно одно.
— Да, только оно.
Девушка замялась.
— Тогда, в восемьсот одиннадцатом, всё у нас было хорошо. Я вернулась домой, а мистер Фуше разобрался с моими делами. Бабушка была жива, но переменилась по отношению ко мне. Стала гораздо мягче и добрее. И рассорилась с моим дядей. За те месяцы перед ее смертью я почти даже полюбила ее. У меня было немного денег, чтобы восстановить дом и обставить часть комнат. Мы жили тихо, Бетси и я. — Она на секунду зажмурилась, а потом продолжила: — Да, всё было совсем не плохо, хотя мне и не слишком-то нравилось быть хозяйкой такого большого имения. Честно говоря, я испытываю даже облегчение, что теперь мне не надо обо всем этом заботиться.
В Бордо меня куда только ни приглашали, но я обычно не ездила. Понимаешь, одной, без старшей родственница или компаньонки появляться в свете как-то не принято, а мадам де Монсегар бросила меня, как только окончательно убедилась, что я никогда не выйду за ее сына, и совершенно перестала общаться.
А потом, в мае, было так жарко — всё пересохло. И в это время в поместье появляется какой-то человек. Он сказал, что его послал мой дядя и передал от него письмо. Дядя писал, что очень сожалеет обо всем, что между нами произошло. Что услышал, будто бы я живу тут совсем одна, и, желая хоть как-то возместить былое, решил рекомендовать мне этого своего замечательного слугу — он мне, мол, всегда и во всем поможет. Еще в этом письме было, что этот человек просто находка и способен на многое. А мне было так… так одиноко, Джон. Я хотела помириться с семьей. Так что я приняла услуги этого человека и поблагодарила дядю в ответном письме.
Рассказывая, девушка вертела в пальцах грецкий орех, и теперь от волнения сжала его так сильно, что скорлупка треснула.
— Ах, если бы мне хватило ума отказаться! Если бы я только отослала его прочь! Бетси предупреждала меня, она-то всё понимала. Но я не послушалась.
— И возник пожар? — спросил Джон в наступившей тишине. — Ты подозреваешь, что этот тип поджег?
— Подозреваю? Я знаю, что это он! Это случилось вечером в день ярмарки, и все слуги были отпущены из дому. А я с Бетси ездила в Бордо. Вернувшись, мы обнаружили, что дом пылает ярким пламенем А дядиного слуги, разумеется, и след простыл.
«Этот старый болван, Жан-Батист! — закричала Бетси. — Когда мы уезжали, он пьянствовал на кухне. Готова ручаться, он так там и валяется».
И не успела я остановить ее, как она ринулась в дом. А через миг обрушилась крыша, и… и… о, если бы я только послушала Бетси! Если бы я отослала этого негодяя прочь!
Катрин закрыла лицо руками.
— Кит, — проговорил Джон. — Кит, послушай меня.
Она не ответила.
— Ты ни в чем не виновата. Слышишь? Ты не сделала ничего плохого.
— Знаю. — Она яростно шмыгнула носом и вытащила мятый носовой платок. — Знаю.
— Так ты хочешь сказать, — начал Джон, изумленно глядя на девушку, — что живешь тут, у развалин, одна-одинешенька с самого мая? То есть… получается — почти три месяца?
Она кивнула.
— По-моему, ты первый, кого я вижу за две недели, — сказала она, — с тех пор, как приезжал мосье Фуше.
— Он всё еще твой поверенный, да?
Кит рассмеялась, однако смех вышел не очень-то веселым.
— Едва ли. Мне больше нечего ему поверять. После падения Наполеона дядя поспешил прямиком в Париж, где умудрился втереться в доверие к новому правительству и, рассказывая всем направо и налево, что я большой друг Жозефины, вернуть всё себе. Всё, чем я владела, перешло ему. Только дом по-прежнему принадлежит мне. Думаю, поэтому он и хотел его уничтожить — навредить мне за то, что я стала ему поперек дороги. Я истратила последний су месяц назад, Джон. Жила тут на овощах, которые мы с Бетси посадили весной. И ждала…