Характерным примером сечевой конспирации была так называемая система «печатей», то есть приказов по армии, которые состояли из одной, наклеенной на воск или бумагу военной печати, а само содержание приказа передавалось устно. Промосковские историки, чтобы унизить казаков, объясняли это тем, что мол, на Запорожье не было писарей, хотя тут же признавали, что наряду с устными, у казаков существовали и письменные приказы, так называемые «картонки»(170, 533–534). А «печати» на Запорожье, где в те времена образованных людей было больше чем, пожалуй, во всей Московии, использовались исключительно из конспиративных соображений, чтобы враг, даже перехватив гонца, не мог ничего узнать о планах запорожцев. Устным конспиративным языком владели и кобзари, которые, расходясь по всей Украине, часто в своих думах распространяли среди народа завуалированные призывы к восстаниям. Такая устная традиция передачи своих тайн была характерна и для пластунов.
После переселения части запорожцев на Кубань более широкое освещение деятельности пластунов произошло потому, что вместе с уничтожением Сечи была развалена работа ее разведывательной организации. Кроме того, кубанские плавни, в отличие от запорожских, были доступны для московской администрации, которая начала теперь напрямик сталкиваться с пластунами и их деятельностью. Но даже здесь этих пластунов выявили не сразу. «Ну а о пластуне, который существовал с первых дней казачества, кроме казаков, никто не знал. Эти люди, совершая серьезные дела для общества и родины, не кричали о себе и не рассказывали о своих, иногда невероятных подвигах. Они скромно делали свое дело, не заботясь о славе. Имя этих героев стало известно России лишь с 1855 года; это было своего рода открытие, которое долго интересовало общество и которое было сделано только потому, что в Севастополе понадобились казаки, а начав действовать, они поражали своими подвигами даже опытных бойцов. Изобретательность, смелость, презрение к смерти и ко всем опасностям, уважение к руководству и старшим, даже сам внешний вид пластуна невольно заставляли каждого уважать этого невзрачного, но незаменимого воина»(202, 36–37). Но даже и здесь москали не смогли изучить пластунов, которые оставались для них явлением таинственным и непонятным, и они довольствовались тем, что назвали все пехотные батальоны Кубанского войска «пластунскими» (пластуны оказались чрезвычайно эффективными разведчиками и диверсантами). Но попытка административными методами унифицировать пластунство, поставить его «на поток», организовывая целые пластунские батальоны и даже целые дивизии, также не дала желаемого результата, ведь пластуны упорно берегли свои традиции, передавая свои знания только посвященным.
Запорожцы уходят на Новую Сечь. Плоскорез Позена.
Печать Войска Запорожского. 1595 г.
В засаде. Рисунок А. Базилевича.
На исследование этого вопроса проливает свет уникальное запорожское предание, записанное от старых казаков на Запорожье, вероятно в 1806 г., новороссийским помещиком сербского происхождения Александром Пишчевичем, где пластуны выступают как первооснова, основатели запорожского казачества. Поскольку в советское время это предание, как и все, что касалось истории пластунства, было строго запрещено опубликовывать, позволим себе представить текст полностью.
«Вначале их сборище возникло из небольшого количества людей, которые приплыли из Азова на плавках (лодки они называли плавками) и основали свое жилье на левом берегу Днепра, напротив нынешнего Херсона, назвав его Олешками (Олешки теперь уездный город Таврической губ.), от имени Алексей (Олексій — укр.), ими над собой назначенного начальника. Эти Алешковские жители с течением времени разделились на два наименования, хотя и составляли одно сообщество: жившие в Олешках назывались „плавниками“ и занимались рыболовлей, а те, что жили в днепровских плавнях и на островах, покрытых лесами, именовались „пластунами“. Эти пластуны занимались охотой на зверей, которые тогда водились в плавнях в большом количестве. На том месте, где теперь Херсон, властвовала какая-то девица Харсия над каким-то народом и воевала с каким-то царем, который ее покорил и пленил ее народ, после чего владения Харсии исчезли. Всего этого мы не находим ни в какой истории, и поэтому нужно считать как басню, ими выдуманную или быль, искаженную рассказами. Впоследствии турки, или крымские татары, начали притеснять олешковских жителей, тогда они оставили это место и перешли на правый берег Днепра, основав свое жилье ниже порогов и поэтому назвали себя „порожанами“, а позже „запорожцами“, главный же свой город именовали „Сечью“. Здесь их сборище начало приумножаться людьми, которые приходили из разных мест, в том числе и такими, которые сделали какое-либо нарушение.