Если предположить, что ей удастся найти камень, служивший дверью, сумеет ли она приподнять его? Этот вопрос Анжела задавала себе раз сто в день. Но она надеялась, что камень заключал в себе секрет, и не теряла мужества.
Но надежда постепенно угасала: прошло десять минут, а глаза ее все еще напрасно вглядывались в плиты часовни и пальцы ощупывали швы между ними. Вечерняя темнота начала сгущаться, и лесные тени снаружи становились чернее. Что она могла сделать? Достать огня было негде. Вдруг она услыхала голоса в лесу и затаилась с беспокойством.
– Где теперь вы должны сменять караульных? – спрашивал офицер повелительным тоном. – Разве эту часть леса никто не охраняет?
– На ночь мы всегда ставим солдат в маленькую часовню, вот она, капитан, – отвечал габарит.
За этим кратким разговором послышался шум шагов, и Анжела поняла, что приближается караул. Забившись в самый дальний угол часовни, она легла на пол в надежде остаться незамеченной.
Поток света ворвался в дверь: солдат, первым явившийся на пороге, держал в руке факел. Часовня ярко осветилась, и таборит, осматриваясь вокруг, увидел Анжелу.
– Кто это? – удивился он, шагая вперед.
Тут подоспел капитан в сопровождении еще двенадцати солдат.
– Я живу недалеко отсюда, и я не враг таборитов, – объяснила Анжела и указала на перстень, сверкнувший, как метеорит, при свете факела
– Оставьте ее, не спрашивайте ни о чем, пусть она спокойно идет своей дорогой, – велел капитан.
– Боже, возможно ли это?! – внезапно закричал первый солдат.
Бросившись вперед, он принялся внимательно рассматривать Анжелу. Черты этого человека показались ей знакомыми, но где она видела его и при каких обстоятельствах, девушка вспомнить не могла. Впрочем, сомнения ее продолжались недолго, ибо сам таборит подоспел Анжеле на помощь.
– Да, клянусь небом, у нее то же самое лицо, – пробормотал он с величайшим удивлением, – я узнал бы его, несмотря ни на какое переодеванье. Да, лицо то же, однако это женщина! А я принял вас за пажа, красавица! О, с какой ловкостью вы носили свою броню, вероломная!
– Что ты говоришь? Кто эта молодая женщина? – вмешался капитан.
– Кто она? – переспросил солдат, – Та, что сыграла со мною шутку, когда я охранял в пражском замке трех государственных пленников.
– Как! Их освободила женщина? – изумился капитан. – Эго невозможно!
– Пусть она докажет, что я ошибаюсь! – вскричал таборит. – Я узнал бы ее лицо при любых обстоятельствах.
– Это правда, сударыня? – спросил капитан. – Что вы ответите на такое обвинение?
– Я не стану опровергать очевидное, – промолвила Анжела дрожащим голосом, – но если этот перстень имеет какую-нибудь силу, я прошу вас отпустить меня.
– Нет, не получится, – покачал головой капитан. – Приказания генерала относительно перстня изменены. Теперь его влияние не останавливает ареста виновных, кем бы они ни были. Следовательно, я отведу вас к генералу.
– Хорошо! – сказала наша героиня, – Начальник таборитов великодушен, я обращусь к его милосердию. Ступайте, я готова идти за вами.
Отряд пустился в путь, сопровождая Анжелу, достиг лагеря и подошел к шатру полководца. Жижка как раз был один.
Анжела встречала знаменитого Жижку, когда жила в пражском замке с Этной, но никогда не видела его так близко. Беглый тревожный взгляд, брошенный на сурового воина, не внушил Анжеле доверия к нему, ибо выражение его лица, обыкновенно мрачное и строгое, теперь еще более отягощалось мыслью о реках крови, пролитых в этот день. Однако Анжела не потеряла бодрости.
– Что вам нужно? – спросил генерал, пытаясь говорить как можно мягче: было в Анжеле что-то тронувшее его и возбудившее сочувствие.
– Эта девушка наша пленница, – сообщил капитан.
– Пленница? – повторил Жижка с удивлением. – Может ли такая молодая женщина представлять опасность для таборитов?
– Ее обвиняют в том, что она освободила барона Альтендорфа, маркиза Шомберга и графа Роземберга, заключенных в пражском замке, – объявил капитан.
– Я не стану отрекаться от правды, – молвила Анжела, покрываясь яркой краской.
– Скажите мне, – продолжал Жижка, – какая причина побудила вас забыть о трудностях подобного предприятия?
– Я вовсе о них не думала, – заявила Анжела, выпрямляясь с достоинством.