Тайны Царских Династий Мира. Фараоны - сыновья Солнца

Форма головы Сфинкса напоминает форму пирамиды. Сфинкс, как и «положено», смотрит на восток

Спустя многие столетия арабы окрестили сфинкса Абул Хол — «Отец ужаса», после того как увидели его лицо, изуродованное пушками, ночью в свете луны.

Филологи выяснили, что первоначальный смысл искаженного имени означал «Хор на небосклоне». «Хор» (Гор) — такое имя носил обожествляемый фараон. Под небосклоном понимали место, где после смерти «этот правитель сливается с богом Солнца». Традиционно считают, что лев Хефрена стережет свою пирамиду.

«Кого же изображает это колоссальное изваяние, почему оно оказалось в таком близком соседстве с пирамидами? — спрашивают авторы книги „Семь чудес Ойкумены“ А. А. Нейхардт и А. А. Шишова и сами же отвечают: „На голове статуи повязка, которую носили только фараоны. Ученые считают, что это статуя бога Хора (Гора), олицетворяющего восходящее Солнце, наделенного портретными чертами фараона Хафра“».

Великий Сфинкс — олицетворение не только личности фараона Хефрена. Сфинкс — это солнценосец, страж Солнца перед земными вратами, символ Солнца как такового.

В статье «Нет без фантазии наук» писатель-фантаст А. П. Казанцев касается чуда египетских пирамид: «Чем объяснить, что массы пирамид Хеопса, Хефрена и Микерина относятся друг к другу как массы планет Земля, Венера, Марс? Как объяснить, что высота пирамиды Хеопса ровно в миллиард раз меньше (чем бы ее ни измерять) среднегодового расстояния между Землей и Солнцем? Как могли древние египтяне, не обладая оптическими приборами, вычислять эти величины?».

С давних времен пирамиды «населяли» всевозможными чудесами. Вначале это были чудеса легендарного характера — о чудовищах и сокровищах: «…затем они по темному коридору подошли к другому проходу, за коим зияла черная яма. Из нее тянуло холодом, а вокруг шныряли огромные летучие мыши, похожие на черных орлов.

Одного человека послали на разведку. Он привязал к поясу длинный канат, чтобы в случае необходимости его могли вытащить наверх.

Но только он сделал несколько шагов вперед, как проход сомкнулся и стиснул его объятием смерти. Раздался ужасный крик, выгнавший всех остальных из пирамиды. Некоторые от страха умерли. Когда оставшиеся в живых начали обсуждать случившееся и решать, что им теперь делать, их пропавший друг неожиданно появился перед ними и заговорил на неведомом языке…».

Как видим, появилось первое чудо: «неведомый язык», заплетающийся, скорее всего, от пережитого испуга. Эту историю рассказал араб Мутерли в книге «Египет», переведенной на французский язык в XVII веке арабистом Ватье.

О других чудесах поведал аль-Масуди в книге «Промывальни золота и россыпи драгоценных камней»:

«Властитель назначил к каждой пирамиде по одному стражу.
1. Стражем восточной пирамиды была статуя, высеченная из гранита, с оружием, напоминающим копье. На лбу ее был укрыт змей, — готовый накинуться на всякого, кто приблизится, обвить его шею, задушить, а затем вернуться в свое прибежище.
2. Страж западной пирамиды был из черного и белого оникса. Он сидел на троне, вооруженный копьем, и метал искры из глаз. Стоило кому-нибудь появиться у входа, как сразу раздавался глухой звук и пришелец умирал.
3. Цветной пирамиде (Микерина — В. П.) он определил в сторожа статую на постаменте, у которой была такая сила, что она могла сбить с ног и умертвить любого человека».

Если судить по описанию аль Масуди, то после окончания строительства «властитель» отдал пирамиды в распоряжение живых духов и повелел, чтобы им приносились жертвы.

1. Духа северной пирамиды видели в обличье безбородого юноши с длинными зубами и пожелтевшей кожей.
2. Дух западной пирамиды — обнаженная женщина, которая завлекает людей и насылает на них болезнь. Ее можно увидеть ровно в полдень и при заходе солнца.
3. Дух цветной пирамиды — старец, который бродит вокруг нее, размахивая огнем в сосуде подобно кадильнице из христианского храма.

Информацию, более приближенную к истине, дает Абд аль-Лятиф в своем «Повествовании о Египте»:

«Пирамиды построены из огромных камней… Камни покрыты древними письменами, которые ныне уже никто не может прочесть. Во всем Египте я не встретил никого, кто бы сказал, что умеет читать это письмо или знает такого человека. Надписей тут великое множество, и если бы у кого-нибудь возникло желание переписать только те из них, что видны на поверхности этих двух пирамид (наибольших — В. П.), он заполнил бы ими свыше десяти тысяч страниц».