- Поедет, поедет. Худо ему пока, так что не приставайте к человеку, девочки, - Риммий со слугой, почти на руках втащили его в экипаж, где уложили на что- то мягкое.
- Симпатичный... я бы не против познакомиться с ним поближе...
- Лиса, сказал же, не трогай его. Лучше напоите водой, только осторожно.
- Не переживайте, милорд, мы его живо на ноги поднимем, - раздалось жеманное хихиканье и бродяга почувствовал, как голова его укладывается на что-то теплое и мягкое... на чьи-то колени.
Сладкий запах цветов заполонил все вокруг. Зрение потихоньку возвращалось, хотя головокружение все еще мучило. Совсем близко, но еще нечетко, он вдруг увидел миловидное женское личико. Серые глаза смотрели участливо и чуть лукаво.
- Плохо тебе? Ничего, мы тебя быстро оживим, - к губам прикоснулся край какой-то емкости, и в горло полилась, на этот раз самая настоящая вода, принося облегчение.
- Тихо, болтушки, - холодная ладонь Риммия взяла за руку, снова передавая живительный поток сил, - пусть поспит пока. Лиса, приглядишь.
Глаза сомкнулись сами собой, и он погрузился в целительный сон.
Только, незаметное для посторонних, прикосновение к руке вывело его из воспоминаний. Тиберий давал знак, что официальная аудиенция закончена, видя, что племянник не реагирует на завершение обмена любезностями с ее величеством. Кассий едва заметно вздрогнул, в душе упрекая себя за невнимательность. Хотя... эта встреча пустая формальность. Ее величество дала понять, что со стороны Руазия по отношению к княжеству ничего не изменится.
Вечером он вышел на улочки города, напоенные запахом моря, и снова окунулся в эту непередаваемую атмосферу древних камней. Да, этот город слишком уносил его в прошлое. Надо же, сколько лет он гнал от себя все эти мысли и образы, но достаточно было всего лишь легкого толчка, и дни юности обрушились на него неудержимым потоком, грозя утопить. И сейчас, после встречи с королевой Руазия, гуляя по вечернему Истену, он не мог остановить этот поток, прокручивая в памяти те дни...
Он плохо помнил его, то далекое лето, да и вообще следующие два года. И не потому, что сказывалась потеря памяти. Просто после встречи со скучающим герцогским сынком Риммием Харалом и его друзьями, дни слились в одну яркую пеструю ленту.
На следующий день, после того как он очнулся на дороге, Кассий проснулся почти здоровым и в нормальной постели. Комната была светлой и чистой, кровать, на которой он лежал, мягкой и удобной, но все эти прелести не вызывали в его памяти никаких ассоциаций. Все это казалось чужим и незнакомым. И он по-прежнему не помнил, кто он и как оказался на той обочине.
- Нет, Рим, я не дам его будить! Человек болен и должен хотя бы элементарно выспаться, прежде чем ты подвергнешь его допросу, - из-за двери донесся тот самый вчерашний женский голос, под звуки которого он засыпал.
Воин сделал попытку сесть на кровати, но слабость позволила лишь слегка приподняться и опять уронила его на подушки. Дверь открылась, и в комнату проскользнула высокая девичья фигурка. Не сразу заметив, что человек на кровати уже не спит, девушка повернулась к нему спиной, устанавливая на столик у распахнутого настежь окна поднос, уставленный посудой. Расправила легкие занавески, которые растрепал ветер, смахнула со лба досаждающий ей локон, выбившийся из прически, тихонько рассмеялась чему-то, и только потом обернулась к лежащему.
- Ой, ты уже проснулся! Я старалась не шуметь... - миловидное личико, светлые волосы, чуть виноватый, но открытый и веселый взгляд... не красавица, но и не дурнушка.
- Ничего, я проснулся раньше, чем ты зашла, - хрипло, как будто голос отказал ему после долгого молчания, просипел больной. И сам скривился от звучания - после мелодичного низкого контральто девушки, эти звуки вызывали дискомфорт.
- Ты, наверное, хочешь пить... сейчас... - она обернулась к кувшину и налила воды в кружку, стоящую на столике. - Возьми, - присела на кровать, помогая напиться.
- Спасибо, - после воды, голос звучал уже не как карканье.
- Я - Лисания. Все зовут меня Лиса. А как твое имя?
Он нахмурился, пытаясь припомнить хоть что-то из своей жизни до вчерашнего дня, но этот процесс вызвал лишь отголосок головной боли.
- Нет, не помню... - уныло взглянул на нее мужчина. - Ненавижу это чувство беспомощности.
- Ну, вот видишь, хоть что-то ты о себе знаешь, - Лиса сочувственно погладила его по руке, - пусть даже такую малость.
Больной невесело усмехнулся, а она отвернулась и откуда-то из-под стола достала потертую лютню.
- Это было в твоих вещах. Твое? - протянула ему инструмент прямо в постель.