- Сожми мою руку.
- Не могу... не чувствую пальцев... ты плачешь? Не нужно...
Певец только сейчас ощутил, что по его щекам потоком бегут безудержные слезы, капая на лицо девушки. Он ничего не мог сделать, только чуть притупить боль, испытываемую ею. Даже сейчас, почувствовав пробуждающуюся силу, попытавшись вспомнить, как ее использовать. Он никогда не был целителем, да даже и целитель вряд ли что-то сделал бы в этом случае. Внутренним зрением он видел, что она умирает. Остановить бы невидимое кровотечение, срастить бы все мелкие и крупные разрывы органов и тканей, множественные переломы костей, перебитый позвоночник - жеребец проволок ее за собой несколько метров, пока не выбросил из седла окончательно. Это было не под силу никому. Отчаяние затопило барда. Он гладил ее остывающие кисти, забирая боль, кусая в бессилии губы и бормоча что-то бессмысленное и успокоительное:
- Это я... я виноват во всем. Все пройдет... сейчас... потерпи... все обязательно будет хорошо... - шептал он, внутренне холодея и понимая, что 'хорошо' уже не будет никогда.
- Послушай... не вини себя. Ты самый лучший... друг. Именно это я хотела сказать тебе, когда ехала сюда, - прерывистый голос уже был на грани слышимости, и Роткив с трудом разбирал слова. - Только пообещай мне...
- Все, что хочешь, милая... - сейчас он был готов сделать все, что только она попросит.
- Обещай... - шепот прерывался мучительными вдохами, кровь опять потекла по губам, - что поедешь к алтарю и вспомнишь прошлое.
Он с силой сжал ее пальцы, ее боль разрывала его нервы. Он был потрясен - на грани миров девушка думала о нем!
- Ты не виноват... я сама... но обещай же!
- Я сделаю это. Даю слово.
Слабая улыбка тронула ее губы, серые глаза закрылись:
- Спой для меня...хочу услышать твой голос, мой певец...
Глядя куда-то за горизонт, держа в объятиях холодное неподвижное тело Лисы, он запел хриплым срывающимся голосом нежную песню на чужом языке, а слезы бежали, оставляя мокрые следы на голубой пыльной амазонке, и теряясь где то в светлых растрепанных волосах. Вместе с тем, как жизнь покидала тело девушки, ее боль покидала его грудь, но он не чувствовал облегчения.
- Ну и долго ты еще собираешься сидеть в прострации? - дядюшка хлопнул ладонью по столу так, что бумаги, лежащие на нем, подпрыгнули.
Кассий рассеянно посмотрел на Тиберия, оторвавшись от окна, с которого не сводил взгляд вот уже с полчаса.
- Я уже в пятый раз спрашиваю тебя, что ты думаешь по поводу этого свидетельства, а ты ведешь себя так, как будто тебя это не касается. Хотя, именно твоя инициатива заставила Густавия заняться этим делом, - Тиберий встал из-за стола и нервно заходил по комнате. - Подумать только - пять лет, как мы этим занимаемся, а с мертвой точки почти не сдвинулись. А ты, между прочим, ни разу за это время сюда не приезжал, и даже сейчас безучастен и рассеян.
- Ну, почему же совсем ничего... - Касс стряхнул неуместные воспоминания, не дававшие ему покоя со времени приезда в Истен. - Мы совершенно доподлинно выяснили, что тело в королевской усыпальнице не принадлежит принцу Стасию. И что тогда, тринадцать лет назад, он остался жив.
- О да! Только это мы и так знали, основываясь на твоем видении, племянничек! Дальше то что? Куда он делся? Растворился в воздухе? Вот уже пять лет твои люди топчутся на одном месте, а ты изволил сюда явиться в первый раз и то... сам на себя не похож. От этого твоего шалопая Керста толку больше, чем от тебя!
- Теольдий не шалопай. Он умелый и талантливый дознаватель и чародей. Вдобавок еще и мое доверенное лицо, - Кассий так же рассеянно просматривал бумаги, привычно огрызаясь на старого ворчуна.
- Талантливый он... этот обормот умело только вино хлещет да девкам под юбки заглядывает! - Тиберий не на шутку разошелся, - передай этому своему "доверенному лицу", что я его отправлю в Эдельвию мигом, если еще раз услышу о его похождениях, чтоб не позорил княжество! Посол жалуется, что весь Истен на ушах стоит от его выходок. Раз уж он тут считается на службе нашего посольства, то пусть и ведет себя пристойно.
- Моих людей отстранить от службы могу только я. Или князь. А меня работа Теольдия Керста более чем устраивает, - холодно отчеканил бард, вмиг сбросивший свою рассеянность, как только разговор коснулся его друга. - Льщу себя надеждой, что в данном вопросе, отец, все-таки, прислушается ко мне. Теольдия я сам отзову отсюда, когда он мне понадобится в другом месте.
- Вот как ты заговорил? А кто просил меня глянуть на бумаги непредвзятым глазом? Не мое это дело - искать принца Руазия, - надулся дядюшка совсем по-детски. - Вот сам и занимайся этим, вместе со своим шалопаем Керстом! А я пойду спать.