- Морем... - эхом откликнулся бард.
Они смотрели друг на друга несколько секунд, переваривая очевидную, но почему-то так ни разу не пришедшую никому из них в голову, мысль.
- Похоже, что скоро твое пребывание в Истене закончится, мой друг, - настроение Кассия стремительно поднималось.
- Хвала Богине! - мрачный сарказм Теольдия как рукой сняло. - Давно опротивел этот Руазий с его интригами.
- Не торопись. Сначала надо найти хоть какие-то зацепки тут в порту, а потом уже куда-то ехать, - но Касс уже не сомневался, что идея верна, - это может занять немало времени.
- Ну и пусть! - азарт охватил шатена, - засиделся я на одном месте. Моя жизнь срочно нуждается в перемене декораций.
Кассий, чуть улыбаясь, смотрел на друга - за прошедшие годы он ничуть не изменился.
Тогда, после посещения Алтаря Серых Скал в Маросте, вся их, погруженная в мрачные мысли, компания отправилась в Эдельвию, по домам. Кассий, занятый своими переживаниями, не обратил внимания на то, что никто не проявил большого интереса к его преображению. Он сам не вдавался в подробности вновь обретенной памяти, но, видимо, приехавший из столицы отец Рима рассказал о нем, и не пришлось ничего объяснять.
Теольдий распрощался с ними первый. Неугомонный нрав не могло укротить никакое несчастье, и он все-таки решил отправиться в путешествие по северному морю, пусть и в одиночестве.
Не доезжая до Вейста, Касс и герцог с сыном, у которых были дела в столице, распрощались с остальными, отправляющимися домой в Салиц. А бард переживал предстоящую встречу с отцом, не зная, что сказать князю о своем двухгодичном отсутствии.
Густавий находился в своем кабинете, когда Кассий быстрым шагом, сквозь строй шарахающихся от него придворных, встречающихся ему в коридорах, устремился к отцу. Неверием и радостью осветилось лицо князя, когда он увидел сына, как обычно в приветствии опустившегося на колено перед ним.
- Ты... - Густавий резко поднялся из-за письменного стола и сделал пару шагов навстречу барду.
- Прости, отец, я виноват... - Кассий с тревогой, жадно смотрел в его лицо, отмечая мельчайшие изменения, произошедшие за два года разлуки. Чувство вины и облегчения затопило его - лицо князя, удрученное заботами, когда сын вошел в дверь, посветлело. Блудному сыну были рады.
- Главное, что жив, - правитель поднял Кассия, чуть сжав за плечи в приветственном объятии. - Ты изменился... слишком повзрослел, для двух лет. Надеюсь, что эти годы ты провел не зря... рассказывай, - он опустился в кресло у камина, а Касс, как в детстве, присел на скамеечку у ног отца и, с трудом подбирая слова, начал говорить.
Разговор затянулся до ночи. Кассия тоже ожидали новости при дворе. Пока он отсутствовал, отец успел жениться по настоянию дворянского собрания. Ведь коэнрийская помолвка была расторгнута в связи с исчезновением невесты, отношения с северным соседом опять обострились. Но знать требовала наследников княжеской династии, и Густавий уступил настояниям. Так что во дворце вот уже год, как заправляла делами молодая княгиня. Правда, желанных наследников пока не предвиделось.
- Отец, ты счастлив? - спросил Кассий перед уходом.
- Я старый воин, а не герой-любовник. Джинивия старается быть хорошей княгиней, но слишком легкомысленна и непосредственна... все эти ленты и кружева... все эти хихикающие и щебечущие женщины, которые составляют ее свиту. Мне непривычно, а потому приходится непросто. Но она хорошая девочка, и я думаю, что мы справимся. Пусть только Богиня пошлет нам наследника, - Густавий чуть усмехнулся, - но я всегда могу скрыться в одном из своих гарнизонов, убежав туда с проверкой от жеманных улыбок и разных дамских штучек.
- Я рад, что она не из Коэнрия, - серьезно посмотрел на отца Кассий, припомнив свое давнее пророчество.
- А я не очень. Коэнрийская принцесса решила бы много политических проблем... да ладно, как вышло.
И дальше полетела монотонная дворцовая жизнь. Придворные постепенно привыкли видеть вместо юноши-бастарда, серьезного, иногда мрачного мужчину, и уже не шарахались, как от призрака, хотя и замолкали при его появлении, провожая любопытными взглядами.
Теперь Кассий не знал, чем занять себя - чародейство он оставил в прошлой жизни. Разгульные лихие деньки жизни Роткива Латусского тоже канули в небытие вместе с личностью знаменитого барда, хотя иногда он слышал песни этого сочинителя, исполняемые столичными менестрелями, а так же рассуждения о том, куда мог деться этот достойный певец. Но это больше не трогало молодого человека. Тоска глодала его душу. Мучительная печаль по несбывшемуся и чувство вины не отпускали его. Хотя песни и вино не наполнили и не излечили его душу, все равно в самые мрачные дни, как ни странно, помогали лютня и бутылка коньяка из отцовских запасов. Но бард нашел для себя и другое занятие - теперь он не вылезал с тренировочной площадки, проводя там большую часть дня и изводя себя упражнениями с мечом. Жизнь без цели и смысла потеряла свою прелесть. Придворные ветреницы поначалу строили ему глазки, и даже как-то раз одна дама не очень строгой морали пыталась навязать принцу свое общество, но Кассий внезапно понял, что не хочет больше чужой женщины рядом с собой. Мысль о близости с этой разряженной и раскрашенной кокеткой вызвала едва ли не тошноту, и он весьма резко, мягкие формы отказа дама понимать не хотела, выказал ей свое мнение, чем тут же заслужил при дворе славу женоненавистника. Но это его тоже не волновало.