- Какая красота, не правда ли Виллемий? И почему я не родился поэтом или художником, чтобы запечатлеть все это? - не оборачиваясь к вышедшему на веранду чародею, прошамкал полубеззубым ртом старик.
- Василь, вот как Вам удается узнавать о моем приближении, при том, что я стараюсь входить почти бесшумно? - развел от удивления руками чародей, подходя ближе к креслу.
- Бесшумно? - Василь засмеялся своим скрипучим как несмазанная дверь смехом, потрясывая седыми волосами, - да Вы топаете как медведь, юноша!
Виллем улыбнулся - старик Василь определенно нравился ему. Хитро прищурившись, обнажив все морщинки на старческом лице, посмотрел на Виллема и старик. Ему тоже нравился его помощник - еще несмышленый как все юнцы, но глубокий и толковый. Кивнув на древний фолиант и кипу листов в руках Виллема, спросил:
- Ну? В чем трудности, Виллемий?
Чародей вздохнул, протягивая Василю работу.
Первый писарь Эдельвии, отложил в сторону трубку, достал из нагрудного кармана выпуклое стекло и, приложив его к правому глазу, начал читать, водя пальцем по строчкам фолианта. Наконец, старик оторвался от чтения, хитро посмотрел на помощника:
- И в чем же сложность, Виллемий?
- Простите, Василь, но я не смыслю ничего в этой старолирийской поэзии, мне куда проще работать с книгами по теории чародейства. А тут почему-то речь о людях, потом сразу о растениях, затем почему-то автор переключается на музыкальные темы. И вот как позвольте, я должен все это сплести воедино?
- Ох, юноша, но все же проще простого - это о любви. Автор сравнивает возлюбленную то с цветком, то с музыкальным инструментом, - снова засмеялся своим скрипучим голосом Василь.
Виллемий лишь недовольно хмыкнул и забрал протянутый фолиант.
- А скажи мне, Виллем, любил ли ты сам когда-нибудь? - все также хитро улыбаясь, спросил помощника старик.
Чародей только развел руками:
- Ну, если Вы о женщинах, Василь, то конечно они были у меня.
- Нет, юноша, я спрашиваю не в скольких спальнях ты был гостем, я спрашиваю - ЛЮБИЛ ли ты когда-нибудь?
- Неожиданный вопрос...
- Ну, можешь и не отвечать прямо, по глазам вижу, что любил, - довольно кивнул головой старик, и, набив ароматным табаком трубку, протянул чародею. - Присядь рядом, Виллемий, и послушай старика.
Чародей взял предложенное, послушно подвинул второе кресло и сел рядом. Добродушно похлопав помощника по плечу, старик Василь закурил еще одну трубку, взявшуюся непонятно откуда. Он странный, этот седовласый морщинистый старик. И не чародей совсем, но будто видит наскозь и знает заранее все, что собираются сделать и сказать люди вокруг него.
Виллем пожал плечами, задумавшись, закурил...
Сладковатые клубы дыма окутали чародея, молочно-розовое цветение деревьев опьянило не хуже дорогого вина, взор затуманился, голос старика звучал где-то на заднем плане. А перед глазами чародея та самая скамейка с той самой девушкой, которой он не смел сказать о своих чувствах. Ежелия оборачивается, Виллем тонет в ее синих бездонных глазах, опушенных длинными ресницами, что-то шепчет несвязно, девушка смеется заливисто, прикрывая рот рукой. И вот уже перед Виллемом улыбчивая пышногрудая Лали... что-то рассказывает ему. На минуту Лали отворачивается, а вместо нее уже золотые кудри рассыпавшиеся по плечам, оленьи печальные глаза Веснии. Чародей хочет коснуться прекрасного видения, но не успевает - вот уже вместо Веснии - мутно-зеленые глаза. Агния... бледное лицо, смоляные волосы и идеально вылепленное упругое обнаженное тело... Вот по кромке моря за ним бежит Мадлен, сверкая хорошенькими белыми ножками, вот он накидывает теплый плед на худенькие плечи баронессы Амалии. И снова образы встают перед ним, на этот раз все вместе, как бы сливаются в единое целое. В клубах сладкого дыма, на фоне безумных красок весны взору Виллема предстает прекрасная статная женщина, протягивающая к нему руки. И вот он уже не взрослый мужчина, а маленький мальчик бежит навстречу видению:
- ...мама... мама, - шепчет Виллем, выныривая из полусна-полуяви.
- Так вот, юноша, бывают в жизни моменты, когда ты ощущаешь невероятный прилив эмоций, чувствуешь расправленные крылья за спиной и абсолютно счастлив. Хочется задержать эти мгновения, остановить время, остаться подольше в удивительном состоянии, но все тщетно. Время неумолимо уносит тебя и все, что ты можешь - запомнить эти мгновения. Ведь пережить дважды что-то невозможно, - голос старика снова вышел на первый план, образы растворились. - Даже если придешь на то же самое место, рядом будут те же самые люди, это все равно будет новый день и новое мгновение, не хуже и не лучше, а просто другие. Сладкие воспоминания с горчинкой грусти - вот все, что оставляет нам жизнь. Безысходность от понимания невозможности вернуться в те мгновения. Высокая, но справедливая цена за минуты абсолютного счастья, за мгновения любви.