Она остановилась, как бы в раздумьи любуясь струями воды, разбивавшимися о мраморный бортик бассейна. Пятеро мужчин, ведя оживленный разговор, приближались, и в душе молодой женщины накал чувств скрутился в тугой узел. Напряженно она пыталась высмотреть в личине седого харшузского посланника знакомые черты Рашада, но Юсиани-бай смотрел на собеседника и ничем не напоминал ее бывшего любовника.
- О, Зерейт! - Арусанг-бай как будто не ожидал ее тут встретить, - Дорогие гости, как кстати! Позвольте представить вам чудесную танцовщицу, что так порадовала нас вчера за ужином.
Стасия склонилась в традиционном поклоне и сделала вид, что хочет уйти и не мешать мужчинам наслаждаться прогулкой.
- Постой. Я только что рассказывал почтенному Юсиани-баю о том, как ценю твое искусство, - халиф взял ее руку и передал посланнику, - мне бы хотелось, чтоб ты развлекла наших уважаемых гостей и дорогого посла, пока скучные государственные дела держат его у нас. Я думаю, что женская компания это как раз то, чего нам не хватало.
- С радостью и благодарностью принимаю эту милость, уважаемый бай, - горячая ладонь харшузского посла коснулась ее ледяных пальцев, и танцовщица вздрогнула - твердая рука не была рукой старца.
- Очень рада служить вам, господин, - Стасия снова почувствовала знакомый насмешливый взгляд.
Посланник повел женщину дальше по аллее, не прерывая разговора, который переключился на чудесные розы халифа, поддерживаемые в цветении круглый год с помощью чар.
- Я трачу безумные деньги на мои розы, - гордость халифа своим садом была известна далеко за пределами Картерга, - чары обновляются каждый день. Зато мои женщины, разумеется, те, которым дано такое дозволение, очень любят гулять здесь. Не правда ли, Зерейт?
- О да, господин любезно разрешил мне гулять по саду и любоваться розами в любое время, - Стасия наконец-то вытянула из потайного кармана в рукаве записку и теперь ломала голову, как незаметно передать ее Рашад-баю, - и даже иногда, он позволяет нам сорвать цветок для себя.
- Да, мои наложницы столь же прекрасны, как мои розы, - Арусанг-бай самодовольно усмехнулся - он видел, с каким вниманием посол разглядывает танцовщицу. Женщина явно уже расставляла свои ядовитые сети, - ты можешь взять любой, Зерейт, ведь ты тоже подобна цветку в моем саду.
Стасия ловко отломила стебель и, прикоснувшись лицом к нежным лепесткам, вдохнула чарующий аромат темно-бордового цветка.
- Возьмите, Юсиани-бай, пусть она радует вас. А если ее засушить, то вы будете еще долго вспоминать этот визит в Картерг, - женщина вручила свой трофей посланнику так, чтоб спрятанная у стебля записка оказалась незамеченной в ладони Рашад-бая. - Нигде нет таких роскошных роз, кроме как во дворце халифа. И таких острых шипов у них, - добавила она тут же, слизывая каплю крови со своего пальца. - Так что будьте осторожны, господин, уколоться очень легко.
- Благодарю вас, Зерейт-хати, - бархатный голос мужчины живо напомнил ей прошлое, - я запомню этот урок.
По его взгляду, внезапно ставшему острым и настороженным, она с облегчением поняла, что он получил ее послание. Еще около получаса Стасия сопровождала мужчин, развлекая их остроумной беседой и пряча за соблазнительными улыбками свое беспокойство. Все, что могла, она сделала. Оставалось только ждать.
Вот она и ждала - весь день, как на иголках. В любой момент ее могли либо взять под стражу, если записка попала в чужие руки, либо поднимется суета и шум в связи с побегом, и опять же ее могли позвать, хотя бы для того, чтоб отменить ее выход в гостевые покои за ненадобностью. Она изо всех сил старалась вести себя как обычно, но все падало из рук, и женщина не могла ни на чем сосредоточиться. Танцевать не получалось и поняв, что толку не будет, Стасия удалилась в купальню, надеясь там расслабиться и немного прийти в себя. Но ни горячая вода, ни сильные руки рабыни, разминающей усталые мышцы, не вызывали должного состояния покоя и расслабленности.
Ожидание держало ее в напряжении. С трудом сдерживая себя, Стасия выдержала процедуры омовения, причесывания и одевания, хотя под конец уже хотелось вскочить, разбить что-нибудь или закричать. Неизвестность мучила сильнее всего. Поверил ли он ее письму? Смог ли покинуть дворец?
До ужина никто ее так и не потревожил. Зато она сама извела себя до крайности. Когда пришел посыльный с указанием явиться на ужин в трапезную залу и выступать перед гостями, нервы были на пределе. Стасия ощутила себя ледяной скульптурой. Она перестала чувствовать и думать, все эмоции оставили ее. Сейчас все решится.