- ... И сим передаю вам свитки от князя и прошу дозволения вручить эти дары его невесте и ее свите, - закончил Касс, с облегчением отметив, что никто не обратил внимания на то, что он отвлекся и говорил чисто механически.
Король махнул рукой, позволяя спутникам посланника встать, его секретарь сделал шаг вперед и забрал протянутые Кассом бумаги. Регламент встречи был соблюден. Можно было немного расслабиться. Он обернулся к Теольдию, и тот протянул ему большой ларец, который все это время держал в руках. Осторожно взяв его, он передал дар кому то из охраны, потом достал из-за пазухи маленькую серебряную коробочку, искусно инкрустированную жемчугом, и, подойдя к будущей княгине, протянул ей.
- Отец просил передать вам, миледи, что ваша красота и добродетель придадут блеск бриллиантам и согреют жемчуг, но только ваша улыбка утешит его сердце, - Касс со щелчком открыл коробочку - на черном бархате лежал изысканный гарнитур. Длинные серьги бриллиантовым дождем спускались на своем ложе, заканчиваясь крупной жемчужиной каждая. Им в пару был ажурный браслет, усыпанный такими же бриллиантами и жемчугом поменьше. Придворные восхищенно ахнули, а Юлия подняла на барда взгляд и что-то хотела ответить, но оборвала себя, так и не начав, когда заглянула в его холодные, не излучающие симпатии глаза, наполненные болью и, внутренне отшатнувшись, только склонила темную головку. Похоже, что принцесса привыкла к всеобщей любви. Что делает честь ее отцу, который сумел организовать жизнь своей дочери так, что она, пребывая почти с рождения под угрозой похищения или смерти не подозревает о темных сторонах бытия и так доверчива и спокойна. Он увидел, что девушка поражена отношением незнакомого ей человека и не понимает, откуда эта неприязнь. Стражу стало жаль ее, но изменить что-то он был не в силах. Всучив дар в чуть дрожащие руки, он сделал пару шагов назад.
Потом был торжественный обед в честь окончательного определения даты свадьбы, который Кассий еле выдержал, пытаясь вести светскую беседу и одновременно сражаясь с то усиливающейся, то отступающей головной болью. Принцесса Юлия, рядом с которой его посадили, была тиха и задумчива. Она отвечала на вопросы, обращенные к ней, но сама практически не поднимала глаз от тарелки. По ее ответам, бард сделал вывод, что она не возражает против брака и даже вроде как заочно восхищается князем, как воином и правителем, и надеется не разочароваться в нем, как в человеке. Девушка была чудо, как хороша. Не имела ни одного недостатка свойственного молодости или легкомыслию. Она будет идеальной княгиней, отец обязательно полюбит ее. Это приводило Кассия в ужас, потому что сразу же возвращало в кошмары видения, которые совершенно не вязались с реальной Юлией, сидящей рядом. Головная боль усиливалась все больше, и воин улизнул с обеда, как только это стало приличным. Какое счастье, что король Октавианий приватную беседу с посланником отложил на завтра, дав гостям отдохнуть. Вряд ли сегодня Касс был способен с ним разумно общаться.
В своей комнате, выпив несколько целебных эликсиров, он провалился наконец-то в благословенный сон. Ему снились лес и Леся, какой он видел ее в последний раз, перед тем, как отверг навсегда. Она смеялась, говорила, что любит его, и он был счастлив, как мальчишка. Он и чувствовал себя им...
Утро порадовало отсутствием головной боли, надоевшей накануне. Было еще очень рано, и до назначенной Октавианием Третьим встречи было еще несколько часов. Скоротать часть этого времени ему помогло одно забавное происшествие, которое, обернись все по-другому, могло бы оказаться совсем не забавным, а весьма скандальным и неприятным. Виновницей события стала непосредственная принцесса Лидия. Он только успел закончить утреннюю разминку, как в дверь его комнаты постучали. Так как он никого не ждал, то решил, что это Теольдий пришел обсудить что-то перед встречей с королем. Поэтому, как был, в одних своих старых затертых штанах, в которых путешествовал по дорогам и лесам, Касс пошел открывать дверь. Каково же было его удивление, когда вместо друга и соратника, он увидел золотые кудряшки принцессы Лидии, которая, явно в воинственном настроении, пыталась зайти внутрь. Он, совершенно шокированный, загородил ей проход, ибо такие глупости, что неприлично заходить в комнату к малознакомому полуодетому мужчине, видимо, не приходили в ее юную головку.